|
Порой его циклопический синий глаз сверкал огнем, он порывисто подавался вперед и жестикулировал с такой живостью, словно сражался в сабельном бою. С легкой руки нашего капитана моего здоровенного попутчика прозвали Одином, и когда я наконец поинтересовался происхождением этого прозвища, моряк глянул на меня с удивлением. — Из-за внешности, разумеется. Трудно не признать его сходства с верховным богом. — Верховным богом? — Ну да, их одноглазый Один вроде как норвежский Зевс, и он странствовал по миру в широкополой шляпе и разлетающемся плаще, жадно впитывая новые знания, к коим имел неутолимую жажду. А вы сами разве не заметили их сходства? — Я просто подумал, что он не одобряет новомодных веяний в одежде. — Ваш друг большой оригинал, месье. Но его оригинальность весьма впечатляюща. В общем, я внимательно выслушал мифы, рассказанные современным двойником Одина. Лесной северный народ, как оказалось, имел вздорных и сварливых могучих богов, пировавших с погибшими героями в райских кущах, в так называемой Валгалле, где они отдыхали от многочисленных пакостей, кои учинили простым смертным. Ежедневно эти геройские викинги развлекались, рубя друг друга на куски, а потом ко времени вечерней трапезы воскресали, дабы повеселиться на очередном пьяном пиршестве. Магнус очень живо описывал древнюю космогонию с обитающими в небесных чертогах богами, радужными мостами и священным для скандинавов, соединяющим девять миров деревом Иггдрасиль; на вершине этого исполинского ясеня восседал мудрый орел, а его корни глодал дракон Нидхёгг в компании со змеями. Это напомнило мне о змеином боге Апопе из египетских мифов. Под одним из корней мирового древа находился Хель, адское царство мертвых, где правила одноименная свирепая богиня, изгнанная туда Одином. Палаты ее, называемые Мокрая Морось, находятся за отвесной кручей, Скалой Разрушения, и там чудовищная Хель повелевает людьми, умершими от болезней или от старости, и потчует их блюдом под названием Голод, помогая себе ножом под названием Истощение. В средней части ствола Иггдрасиля располагался Мидгард, человеческий мир, в который порой спускались боги, распространяя в нем разные несчастья и небесные артефакты. Ближе к кроне находился Асгард, что-то вроде норвежских небес. — Хель? — переспросил я. — Вы имеете в виду, что это нечто вроде древнегреческого Гадеса, английского hell или христианского ада? Неужели викинги почитали Библию? — Нет, это христиане почитали древние мифы. Новые религии многое заимствуют у своих предшественниц. Разве вы не знаете, что Один пожертвовал один глаз, дабы припасть к источнику мудрости, и по собственному почину, ради обретения сокровенных знаний, провисел девять дней распятым на Иггдрасиле, подобно Христу? С мучительным криком пронзил он себе бок копьем. — Пожертвовал глазом? Вы имеете в виду, что он, как и вы, носил глазную повязку? — Он-то как раз не скрывал своей ужасной пустой глазницы. С легкой усмешкой Магнус сдернул повязку, предъявив мне уродливый шрам. На месте глаза зияла воронка размером с мой большой палец. — А что случилось с вашим глазом? — Мне тоже пришлось обменять глаз на знания. Я потерял его в тайных архивах Копенгагена, где изучал историю моего народа и древних рыцарей-тамплиеров. Клинок стражника застал меня врасплох, и лицо мне заливала кровь, но я лихо сражался, прокладывая мечом путь на свободу. Хорошо еще, что боль не помешала мне сосредоточиться, и когда я выскочил на скользкий берег, то нырнул в море, скрывшись от пальбы преследователей. Вам также доводилось убегать от погони, конечно, но, вероятно, вы более искусный воин, раз избежали ранений. |
