|
-- Ты что, не с той ноги встал? -- Я -- с той! -- разозлился Таманцев. -- Вы меня дурачком не делайте! Мы уродуемся как бобики! Москве не укажешь, а с нас с живых не слезут!.. -- Короче! Что ты предлагаешь? -- От текста надо танцевать, от текста! Вы боитесь потребовать расшифровку с Управления, а они дрейфят перед Москвой. Цирлих-манирлих! Я так не могу и не желаю!.. У Москвы одних только фронтов -- двенадцать, да разве они о нас вспомнят?! Их за глотку надо брать, за глотку! Давайте я сам позвоню -- хоть генералу, хоть в Москву, хоть куда... Плевал я на субординацию! Мы не в бирюльки играем и не на белок охотимся! Это дело государственной важности! И у нас железная позиция! Давайте я позвоню! Да я им так мозги раскручу, что не соберут! -- Все? -- Нет, не все! -- Андрея бы постыдился. -- А я не ему, я вам это говорю! -- Принял к сведению, -- невозмутимо сказал Алехин. В ярости сплюнув, Таманцев взялся рукой за край борта и прыгнул в полуторку. Потом, нахохлясь, он трясся в кузове возле Андрея, оскорбленный и обиженный. Когда машина остановилась, чтобы его высадить, Алехин, ступив на подножку, сказал: -- В двенадцать часов подполковник должен быть в отделе контрразведки авиакорпуса. Можешь все ему высказать. Таманцев молча соскочил и не оглядываясь пошел по улице. Андрей с капитаном поехали дальше. Утро оказалось столь же бесплодным, как и вечер. Андрею достался центр города и базар. Он ходил по улицам, время от времени толкался по базару, присматривался ко всем военным, а заодно и к гражданским, -- ни одного похожего лица. На базаре среди покупателей, точнее, покупательниц, попадались и военные; но более всего там было крестьян. В порыжелых домотканых маринарках, в платках, картузах и польских форменных фуражках с лакированными козырьками, они теснились у подвод, ходили по рядам, ко всему приценивались, покупали же мало, только что из одежи. Слышалась русская, белорусская, а чаще польская речь. Продавалась всякая всячина -- от картошки и живых свиней до католических иконок и военного обмундирования. На лотках торговцев-профессионалов красовались сотни пачек литовских и немецких сигарет, самодельные пирожные и свечи, конфеты, полукопченая колбаса и булочки; здесь же под яркой заманчивой вывеской "Буфет. Обеды как у мамы!" продавали горячие блюда и ароматный самогон -- бимбер. Частная торговля в освобожденных городах удивляла Андрея: он не мог понять предпринимательства. Буржуи, как он представлял их по книгам и кино, наверно, выглядели точно так, как эти сытые люди за лотками. |
