Собственно, это и так было видно. Когда Блейк заглядывал к ней по вечерам, чтобы пожелать спокойной ночи и забрать сына, тот не отворачивался от отца с угрюмым видом, как делал это еще так недавно, а просил умоляюще:

— Ну еще только одну партию, пап, а? Реванш!

— Хорошо сынок, еще одну партию. Последнюю, — устало соглашался доктор.

Однажды вечером, когда Тони окончательно потерял надежду обыграть Эйву в карты, он задал вопрос, который послужил началом их серьезного откровенного разговора. Китти к тому времени уже не была постоянно приставлена к выздоравливающей Эйве. Обед закончился, в этот час больница отдыхала.

— Я сегодня видел, — тихо проговорил Тони, опустив глаза на свои напряженно сцепленные руки, — в первый раз после того… ну… что случилось…

Женская интуиция подсказала Эйве, что наступает очень деликатный момент.

— Продолжай, Тони, — сказала она осторожно, боясь разрушить тоненькую ниточку связи, протянутую между ними в эту минуту. — Ты видел Гари?

Взгляд Тони встретился с ее взглядом.

— Да, — отрывисто проговорил он без всякого выражения. — Я… Если честно, то я не знал, что делать. Он… Я думал, что буду его ненавидеть, но ненависти не почувствовал… Просто… мне стало его жалко.

Эйва поймала его руку.

— Ну что ж, это не так плохо, а? Это ведь неплохо, что ты почувствовал жалость вместо ненависти, правда?

— Да, наверное, — грустно согласился мальчик. — И я понял, что он никогда не был великим и хорошим. Не таким хорошим, как мне представлялось. Не таким хорошим, как мой папа.

Эйва кивнула.

— Понимаю, — сказала она серьезно. — И тебе было больно расставаться с иллюзиями, да?

Тони робко улыбнулся:

— Да, вроде… Я понял, что был для него только надоедливой репейной колючкой.

Эйва взяла карты и стала раскладывать их на постели. Едва сдерживая себя, она постаралась говорить спокойно:

— На протяжении своей жизни каждый человек не раз сталкивается с необходимостью менять свои прежние взгляды, Тони. Мы отказываемся от прежних ценностей ради новых, более высоких. И чем старше мы становимся, тем разборчивее. Потому что с возрастом к человеку приходит мудрость. Самое главное: человек учится на собственном опыте.

Тони взял карты и стал раскладывать их веером.

— Теперь я знаю, что отец не виноват в гибели мамы.

— Конечно.

— И он не боится воды. Он вовсе не трус.

Эйва была твердо уверена, что Блейк Стонтон прочно занял подобающее ему место в сердце сына и что эта сыновняя привязанность больше не пошатнется.

С океана дул резкий октябрьский ветер, когда Блейк Стонтон привез девушку в потемневший солярий. Звезды проглядывали сквозь туман, прятались и появлялись снова, мерцая волшебным светом.

Доктор поставил стул перед широким окном и усадил на него Эйву. Сам он опустился на табурет рядом и взял ее руки в свои.

— Наконец-то мы остались одни, — сказал он.

Теперь, глядя в туманную ночь и держа свои руки в руках Блейка, Эйва чувствовала только радость и счастье от того, что все это не сон, что все это происходит на самом деле.

— У меня смутное подозрение, что ты все это подстроила нарочно.

— Зачем бы я это делала нарочно, Блейк? — спросила она со своей обычной прямотой. — Зачем?

Он пожал плечами и улыбнулся.

— Может быть, потому что ты боишься? Боишься моих чувств? Ведь я привез тебя сюда, чтобы сказать тебе, милая, что я люблю тебя.

Эйва пробежала пальцем по тыльной стороне его ладони.