— В нашу гостиницу. — Он расстегнул ремень. — Мы пробудем там несколько дней. Боюсь, большую часть времени тебе придется провести в своем номере.

— Заметано, — сказал Эдди, как будто то, что ей придется сидеть в четырех стенах, было его идеей.

— Ты любишь стимы, Мона? — спросил Прайор, по-прежнему улыбаясь.

— Конечно, — ответила она. — Кто ж не любит?

— А у тебя есть любимые записи, Мона? Есть любимая звезда?

— Энджи, — несколько ошарашенно сказала она. — Кто же еще?

Улыбка стала чуть шире.

— Хорошо. Мы достанем тебе все ее последние записи.

* * *

Вселенная Моны состояла, по большей части, из мест и предметов, где она физически никогда не бывала или которые сама никогда не видела. Аэродром северного Муравейника в стимах не имел запаха. Его подредактировали, решила она, точно так же, как у Энджи никогда не бывает ни месячных, ни головной боли. Но как же тут воняет! Как в Кливленде, даже хуже. Когда они только-только сходили с самолета, Мона, было, подумала, что это просто запах аэропорта, но стоило им выйти из машины, чтобы пройти несколько метров до входа в гостиницу, вонь лишь усилилась. К тому же на улице было адски холодно, ледяной ветер кусал ее за голые лодыжки.

Вестибюль отеля показался ей гораздо просторнее, чем в «Холидей Инн», хотя само здание было более старым. В вестибюле толпилось народу больше, чем в любом стиме, но повсюду — чистые синие ковры. Прайор оставил ее ждать у рекламы орбитального курорта, пока они с Эдди отошли к длинной черной стойке поговорить с женщиной с медной именной табличкой на груди. Мона чувствовала себя глупо в белом пластиковом дождевике, который Прайор заставил ее надеть, как будто думал, что ее прикид недостаточно хорош для этого места. Примерно треть толпы состояла из япошек, которых она посчитала туристами. У всех, похоже, было при себе какое-нибудь записывающее снаряжение: видео-, голо-, а у нескольких на поясе даже симстим-модули, — но в остальном они совсем не были похожи на денежные мешки. А она-то думала, что у всех японцев полно денег. Наверное, они просто ловчат, скрывают, решила она.

Мона увидела, как англичанин отправил женщине через стойку кредитный чип. Женщина взяла чип и пропустила его через металлическую прорезь.

* * *

Прайор положил ее сумку на кровать, широкий пласт бежевого темперлона, и коснулся панели на стене, после чего справа разошлись портьеры.

— Здесь, конечно, не «Риц», — сказал он, — но мы постараемся, чтобы тебе было удобно.

В ответ Мона только что-то уклончиво пробормотала. «Риц» — так называлась котлетная в Кливленде, и она не поняла, какое отношение эта забегаловка может иметь ко всему происходящему.

— Взгляни, — сказал он, — твоя любимица.

В обитое плюшем изголовье кровати оказался встроен стим-модуль, а рядом — небольшая полочка с набором тродов в пластиковой упаковке и штук пять кассет.

— Тут все новые стимы Энджи.

Интересно, кто приготовил кассеты, и не попали ли они сюда после того, как Прайор спросил, какие стимы она любит? Мона показала ему собственную улыбку и отошла к окну. Муравейник выглядел в точности так, как в стимах; окно было похоже на голографическую почтовую открытку, за ней — знаменитые здания, названий которых она не знала, знала только, что они знаменитые.

Серый цвет куполов. Белизна снега оттеняет путаницу решеток геодезиков, а за всем этим — серый фон неба.

— Счастлива, детка? — спросил Эдди, подходя сзади и кладя ей руки на плечи.

— А душ у них тут есть?

Прайор рассмеялся. Передернув плечами, она сбросила руку Эдди и с сумкой в руках скрылась в ванной.