Мона наполовину выбралась из кровати, когда в дверь влетел Прайор. Влетел в прямом смысле. Дверь при этом была закрыта. Влетел он спиной вперед, дверь же разнесло в щепки.

Мона увидела, как Прайор ударился о стену, потом сполз на пол и вообще перестал двигаться, а в освещенном дверном проеме возник кто-то еще. Лица человека видно не было — только два изогнутых отражения фальшивого красного заката.

Мона быстро втянула ноги обратно на кровать, перекатилась к стене, ее рука скользнула...

— Не шевелись, сучка.

В голосе было что-то такое, от чего по спине у Моны побежали мурашки, и именно потому, что звучал он чертовски весело. Как будто нет ничего приятнее, чем проломить кем-то дверь. Особенно если этот кто-то — Прайор.

— Я говорю, и пальцем не шевели...

Женщина в три шага пересекла комнату и была уже совсем близко, настолько близко, что Мона почувствовала холод, исходивший от ее кожаной куртки.

— Ладно, — выдавила Мона, — ладно...

Тут холодные руки подняли ее рывком, а потом она оказалась распластанной на спине — плечи сильно вдавлены в темперлон, и что-то — шокер? — уткнулось ей прямо в лицо.

— Откуда у тебя эта штучка?

— Ну, — выдавила Мона, словно речь шла о чем-то однажды виденном, но после совершенно забытом, — это было в куртке моего парня. Я одолжила у него куртку....

Сердце у Моны билось где-то под горлом. Что-то в этих очках...

— А этот ублюдок знал о ней?

— Кто?

— Прайор, — сказала женщина, отпуская ее, чтобы повернуться к Прайору.

Тут она его пнула — раз, другой, потом еще и еще — и довольно сильно.

— Нет, — сказала женщина, так же внезапно останавливаясь, — не думаю, что он знал.

В дверях возник Джеральд; вид у него был такой, как будто вообще ничего особенного не случилось, за исключением сломанной двери. Он с сожалением поглядел на ее остатки, те, что еще держались у косяка, провел большим пальцем по краю разлетевшейся в щепы филенки.

— Хочешь кофе, Молли?

— Два кофе, — ответила женщина, рассматривая шокер. — Мне — черный.

* * *

Мона маленькими глотками пила кофе и изучала прикид и прическу незнакомки. Обе они ждали, когда очнется Прайор. По крайней мере, ничего другого они, как будто, не делали. Джеральд снова куда-то исчез.

Та, которую Джеральд называл Молли, не походила ни на один тип женщин, которых Мона когда-либо видела. Моне никак не удавалось определить, какой у нее стиль; единственное, в чем Мона была уверена, — это в том, что денег у этой Молли хватает. Прическа Молли была европейской, Мона видела такие в журнале. Она была, в общем-то, уверена, что едва ли этот стиль — стиль сезона, но стрижка удачно сочеталась со стеклами, которые оказались имплантантами, вживленными прямо в кожу. Мона видела такие однажды у таксиста в Кливленде. И на женщине была короткая куртка очень темного коричневого цвета — на вкус Моны, слишком скромная, но явно новая и с широким овчинным воротником. Куртка была распахнута, и под ней, закрывая грудь и живот, виднелась странная зеленая штука, похожая на броню, — чем она, догадалась Мона, наверное, и была. Джинсы скроены из какой-то серо-зеленой, как бы мшистой замши, толстой и мягкой — Мона подумала, что это лучшее в прикиде незнакомки. Она сама была бы не прочь заиметь такие же, разве что их портили ботинки. Эти черные ботинки с массивными каблуками напоминали те, которые носят мотогонщики: прокладки из желтой резины, широкие темные полосы по всему подъему, повсюду хромированные пряжки, а еще ужасные толстенные подошвы.