Похоронную процессию на семь тысяч человек вел через Делано сам Чавес.
А теперь Мохтар учился в колледже с сыновьями и дочерями этих сельхозрабочих. Курсы в колледже Бейкерсфилда были ничего, но Мохтар вскоре заскучал. Кое-кто в Ричгроув почитал Бейкерсфилд за крупный город, но Мохтару там ловить было нечего. Машины нет, денег нет. С другими студентами он не сдружился. Была одна персидская женщина на социологии, которая его заинтересовала, и несколько мусульманок, которых заинтересовал он, но в остальном Мохтар быстро сообразил, что Бейкерсфилд – не его судьба. Спустя семестр уехал. Вернулся к родителям, которые жили теперь на Острове Сокровищ, неподалеку от его средней школы.
Родители были им недовольны. Работу в «Хонде» бросил. Колледж бросил. А теперь опять спит у них на полу.
Но в Йемене просыпалась надежда. На дворе стоял 2011 год, Йемен вдохновился оптимизмом Арабской весны, и Мохтар влился в сообщество американских йеменцев района Залива – вместе с ними радовался прогрессу и обсуждал открывшиеся возможности. В апреле он с группой других молодых американских йеменцев организовал марш в Сан-Франциско – две тысячи человек выступили в поддержку борьбы йеменцев за демократию. Вскоре Мохтар вошел в национальную делегацию американских йеменцев, которую пригласили в Вашингтон, округ Колумбия, выступить в Государственном департаменте и Белом доме. Мохтару был двадцать один год, он был самым молодым членом делегации, куда вошли девятнадцать представителей от одиннадцати штатов, и надеть ему было нечего. За всю свою жизнь он обзавелся одним костюмом и уже сносил его до дыр.
Мохамед Мугали, имам мечети на 7-й улице в Окленде, отвел его в «Менз уэрхаус» и принарядил к важному событию. Денег на самолет до Вашингтона у Мохтара тоже не было – билет оплатили Мугали и группа других гражданских активистов. Мохтар явился в аэропорт Сан-Хосе к шести утра, и тут выяснилось, что Мугали, который впервые покупал билеты онлайн, забронировал рейс из Сан-Хосе в Коста-Рике, а не из Сан-Хосе в Калифорнии.
Авиакомпания сжалилась над Мохтаром, и к вечеру он очутился в округе Колумбия. Назавтра делегация – они себя называли «Йеменцы за перемены» – выступила перед Госдепартаментом и описала, как она видит традиционный бинарный выбор, стоящий перед арабскими странами Ближнего Востока: военная диктатура (Ливия, Ирак, Египет) или теократия правого толка (Иран, Саудовская Аравия).
Презентация их называлась «Третий путь», речь в ней шла о каирской площади Тахрир, о десятках тысяч молодых египетских активистов, которые стремились к демократии, не точили зуб на западные страны и хотели самостоятельное государство, основанное на конституции – новой конституции – и верховенстве права.
Представители Госдепартамента выслушали с вежливым интересом. Затем делегация высказала просьбу. Соединенные Штаты должны прекратить поддержку Али Абдаллы Салеха, президента Йемена, который в тот год получил от США оружия на 200 миллионов долларов.
Представители Госдепартамента опешили, но делегацию пригласили в Белый дом, где она провела примерно такую же презентацию для группы советников по внешней политике президента Обамы. Результаты остались неясны, однако делегация покинула Пенсильвания-авеню с ощущением, что ее услышали и оценили, и Мохтар с двумя коллегами, Мугали и Хешамом Хусейном, химиком-технологом из Калифорнии, отправились в Мемориал Линкольна.
– Вы понимаете, чего можете добиться? – говорил Хусейн. Он стоял у подножия памятника и разговаривал на камеру: записывал видеосообщение для протестующих в Сане. Надеялся, что оно их вдохновит. – Вы бы не хотели такой свободы в Йемене? – спрашивал он камеру, разъясняя, чем занималась делегация и как ее принимали сегодня в Государственном департаменте и Белом доме.
Мохтар был страшно доволен. |