Сергей Синякин. Монах на краю земли
Все осталось позади – и мучительные допросы, и наигранный гнев следователя Федюкова, и тоска полутемной мрачной .камеры, где в дневное время по дурацкой тюремной инструкции нельзя было лежать или ходить из угла в угол, как этого требовали взвинченные неопределенностью нервы. Напоследок энкавэдэшник долго и мрачно размышлял, рисуя на чистом листе бумаги концентрические круги и непонятные зигзаги, потом вздохнул и хмуро спросил: – Честно скажи, Аркаша, прямо выкладывай: как будешь вести себя на суде? – Без утайки, гражданин следователь! Следователь посопел. – Так кто ты? – снова спросил он. – Кадет, гражданин следователь! – без запинки отозвался Штерн. – Это для меня ты кадет, – хмуро заметил следователь. – А для суда? – Кадет, конечно, – удивился Аркадий Наумович Штерн, бывший аэронавт ОСОАВИАХИМа, а ныне подследственный из Лефортовской спецтюрьмы. – Что же я, враг самому себе? – Молодец, – Федюков поиграл карандашом, подвигал бровями, скучающе полистал пухлое дело. – А за что арестован? – За распространение клеветнических измышлений, льющих воду на мельницу попов и религиозных фанатиков, – без запинки доложил Штерн. – Точно? – Как в аптеке! Следователь сжал мохнатую лапу, и карандаш с треском переломился на две неровные половинки. Штерн завороженно смотрел на обломки карандаша. Следователь усмехнулся. – Вот так Аркаша, – удовлетворенно сказал он. – И не дай Бог, если мне твое дело вернут на доследование. – Вы же в Бога не верите! – не удержался подследственный. – Тоже, значит, льете воду на мельницу религиозного фанатизма? Федюков ухмыльнулся. – Гад ты, Аркаша! – убежденно сказал он. – Классовый враг, пригревшийся на груди нашей молодой советской науки! Следователь был в прекрасном настроении. Как говорится, кончил дело и гуляет, соответственным образом, смело. – Чай пить будешь? – спросил он. – Буду, – дерзко согласился Штерн. – С лимоном и бутербродами. – Вот сволота! – грустно констатировал следователь. – Ты читал, что Ленин о таких, как ты, мракобесах писал? – Никак нет! – отрапортовал Штерн, уже понявший за месяцы своего заключения, что со следователями не спорят и ничего им не доказывают. Следователи просто выполняют указания свыше, и любое противоречие задевает их нежную душу настолько, что они тут же пускают в ход свои пудовые кулаки. Штерн уже прошел через все испытания. Для следователя главное, чтобы все шло, как по писаному. Разумеется, писанному ими самими. Посидев в камере и пообщавшись с такими же бедолагами, ощутив мощь следственной машины на своих боках, Штерн понял, что правило не плевать против ветра было придумано умными людьми. Находились, правда, ретивые, которые пытались найти закон и справедливость. Однако уже через неделю и они покорно подписывали протоколы с самыми бредовыми показаниями, а в камере смущенно оправдывались стечением обстоятельств, застенчиво пряча в тень синяки и кровоподтеки на скулах. Штерн быстро усвоил правила игры, в которую оказался втянут против воли и в которой был бессилен изменить установленные кем‑то правила; осознав это, протоколы он подписывал сразу, следя однако за тем, чтобы написанное Федюковым не могло повредить другим. Поведение подследственного пришлось Федюкову по душе. Не выделывается, гаденыш, адвоката не требует, в протоколах расписывается без нажима. Правильный подследственный. Экономит дорогое время работника госбезопасности. |
