Фрэнк Грубер. Монахи-молчальники
Глава 1 Письмо с французской почтовой маркой было адресовано Чарльзу Танкреду через его издателей в Нью-Йорке. Содержание его оказалось кратким и неопределенным:
«Если вы тот самый человек, который помнит ночь с «братьями-молчальниками», пожалуйста, черканите пару слов по адресу: Л’Эстранжу, Дьепп, Франция, до востребования».
Танкред был тот самый человек, который помнил ночь с «братьями-молчальниками». Это случилось в конце июня 1944 года в глубине Нормандии. Батальон Танкреда был разбит в пух и прах, уцелевшие искали убежища, где только могли. Танкред нашел его в монастыре траппистов — уединенном месте вдали от основных дорог, где жили двенадцать мужчин, удалившихся от мира, затворившихся до конца своих дней в древних стенах из кирпича и камня. Они работали, молились, некоторые, дав обет, годами не произносили ни слова. Лишь один из них говорил с Танкредом — аббат, предоставивший ему еду и соломенный тюфяк в тусклой келье. Утром Танкред покинул монастырь. Глава 2 Древние стены почернели от огня, но кое-где в них появились новые камни, зацементированные под старину. «Братья-молчальники» все еще обитали здесь. Танкред постучал в дверь железным молоточком, но никто так и не вышел. Тогда он обогнул ветхие стены и в винограднике наткнулся на двух братьев. Один из них оказался отцом Селестином, тем самым аббатом, который предоставил ему убежище семнадцать лет назад, а другой брат сразу же отошел от них и продолжил работу. Отец Селестин откинул капюшон с лица, покрытого морщинами и блестевшего от пота после тяжкого труда. — Вы не помните меня? — обратился к нему Танкред. — Я провел здесь ночь в 1944-м. Вы предоставили мне пищу и кров. — За что вы и отплатили нам. — В моих молитвах — да. — Я не могу сомневаться в людских словах, — сказал аббат. — На это есть право лишь у Господа. Поэтому, если вы говорите, что молились за нас, значит, так оно и есть. Тон, каким старик произнес эти слова, встревожил Танкреда. Он пустился в объяснения: — Если бы вы не приютили меня в ту ночь, я, возможно, попал бы в плен. Или даже хуже. — Он выдержал паузу. — Когда я покидал вас тем утром, поблизости оказался немецкий патруль. Он побывал здесь? — Да, побывал. — За войну вас посетило немало немецких патрулей, — продолжил Танкред. — Но вы помните именно этот и помните меня. Должно быть, что-то необычное связано для вас с этими двумя инцидентами, коли они остались в вашей памяти? Глаза аббата была устремлены на что-то позади Танкреда. На монастырь. Танкред произнес: — Вижу, монастырь ремонтировали. — Мудрость Господа непостижима. Не нам вопрошать Его. Да, боши нагрянули тем утром, а когда ушли, восемь братьев были мертвы. Меня тоже оставили умирать. — Этого я не знал! — воскликнул Танкред. — Им было ведомо, что мы укрыли американского офицера, — продолжил аббат ровным тоном. — Они произвели обыск, а когда его не нашли… расстреляли нас. — Всех вас? — Всех, кто оказался здесь. Те, кто были на полях, спаслись. — И сколько же осталось в живых? — Двое. Двое и я. — Вы запнулись на цифре. Что, не совсем уверены? — Могу я спросить, почему вы вновь явились сюда? — в свою очередь задал вопрос аббат. Танкред достал бумажник и извлек из него письмо, полученное им в Нью-Йорке. Аббат взял письмо, вопросительно взглянул на Танкреда и, когда тот кивнул, вынул записку из конверта. Внимательно ее прочел, но поднял глаза на Танкреда не сразу. |
