Обращение Анны было порывом к чистоте. Англиканская вера, хотя и неглубокая, долго сопровождала ее в жизни. Позже она вспоминала неоформившиеся, непримечательные лица девочек, ее одноклассниц в интернате, стояние фильдеперсовыми коленками на грубом деревянном полу во время вечерней молитвы. День, который Ты дал, Господь, кончился. Сомкни очи свои в мире и спи безмятежно. Она постигла невинность детства, увидела себя почти такой же, какой постоянно видели ее учителя. Мысль о чистой совести как основном понятии морали волновала ее даже в детстве. А детство у нее было счастливое, она любила родителей и брата. Отец был врачом, человеком честным, заботливым, добросовестным. Ей казалось, что жизнь была, как и должно, простой и ясной. Страшное случилось, когда она была в шестом классе. Умерла мать, следом брат погиб при восхождении на гору. Казалось, это несчастье налагало запрет на некое внутреннее решение. Отец умер позже. Он надеялся, что она пойдет по его стопам. Не хотел, чтобы она становилась монахиней, но понял ее.

Анна поступила в Кембридж, и с той поры у нее появились свои секреты. Откровениям с отцом настал конец. Она приезжала домой на каникулы, была разговорчива и весела, но больше не говорила с ним о том, что ее по-настоящему волновало. После спокойной обстановки дома и в школе Кембридж оказался карнавалом, водоворотом, праздником популярности, личной жизни и секса. У нее голова кружилась от успеха. Она упорно занималась на историческом и получила диплом с отличием. Но большую часть времени, энергии, мыслей и чувств отдавала любовным романам, которых у нее было столько, что приходилось скрывать их даже от подружек. Вокруг было такое множество мужчин, соперничавших друг с другом, — такой ослепительный выбор, такие манящие перспективы. Анна не хотела отказываться ни от одной. Она овладела искусством крутить два, даже три романа одновременно, так умело обманывая своих жертв, что каждый был счастлив. Она не сознавала, что ведет себя недостойно, потому что все ее увлечения были несерьезными и менялись так быстро, да и другие вели себя столь же безумно, как она. Ей казалось, что она на бешеной скорости проживает целую эпоху, долгий период времени, в течение которого даже начала стареть.

Когда эта эпоха закончилась и она увидала смутно встающий впереди решающий выбор, она поняла, что связывает его скорее с ранними, нежели последними годами жизни. Она вовсе не случайно (как думали некоторые ее друзья) ушла в затворничество, но из отвращения, которое стала вызывать в ней толпа знакомых и друзей. Скорее ранние годы заложили идею, указали путь, определившийся, возможно, с первых шагов. Она не удивилась выбору, который должна была сделать, когда пришло время. Ей показали мир и чем она была в этом мире. Позже она не слишком строго судила себя за прошлые грехи. Раскаяние ее не мучило. С «дурными привычками» она окончательно рассталась задолго (поскольку это было не так легко) до вступления в орден, прекратить же отношения с противоположным полом оказалось проще простого. Она ощутила контраст и сделала выбор в пользу того, что раньше ценила инстинктивно.

Принимая католичество, она уже имела в виду монашество. Для нее обращение не имело иного смысла. Вначале наивно, а позже в результате глубоких раздумий, она представляла себе цель, всякую цель, которая на той стадии влекла ее, очень скромной. Она жертвовала жизнью ради спокойной совести. Добровольное заточение в монастыре было лучше, чем ничего. Она вновь обретет чистоту и сохранит ее под надежным запором. В те дни Бог виделся ей в обличье невинности. Ей хотелось вечного спокойствия души и жизни в строгой простоте. Хотелось стать независимой от суетных мыслей, собственных и других людей, хотелось подняться на некую высоту, где можно парить свободно. Вначале у нее не было определенных мыслей о добродетели или о святости как о достижимой цели.