Детство у обоих прошло в несчастливых семьях, и это делало их как бы братом и сестрой, схожими. Отец Дейзи был родом из французской Канады; их фамилия была Барро, но эксцентричный папаша сменил ее на Баррет. Мать была блумсберийкой, дальней родственницей Вирджинии Вулф, бесцветной художницей-любительницей, писавшей в стиле Юстон-роуд, и протеже Дункана Гранта. Их брак распался, когда Дейзи (их единственному ребенку) было четыре года. Мать с дочерью остались в Лондоне, а отец вернулся в Канаду. По словам Дейзи, он был посредственным скульптором и большего успеха добился, занявшись торговлей произведениями искусства. Мать Дейзи, обожавшая вращаться «в свете», была теперь одна и без гроша и злилась на дочь, считая, что та мешала ей вторично выйти замуж. Мать умерла, когда Дейзи было десять, и она уехала в Канаду к отцу, который, хотя порой и был с ней необычайно нежен, считал дочь досадной помехой в своей жизни. Когда она подросла, он отвез ее в Англию и оставил в Роудине; сам же все чаще и подолгу жил во Франции. В выходные она вырывалась на свободу и наслаждалась сумбурной жизнью в отелях. Роудин Дейзи ненавидела. Затем, заметив, что она подросла и похорошела, папаша забрал ее в Париж, где она жила с ним и его последней любовницей. Однако вскоре он разорился, оставил Дейзи в Нейи-сюр-Сен на попечение дальней родственницы, которую она знала как тетю Луизу, и уехал обратно в Монреаль, где спился и умер. Один из бывших друзей отца вдохновил ее на занятия искусством. Чтобы сбежать от тетки, она переехала в Лондон и стала учиться живописи. Отец, пока был жив, посылал ей, хотя нерегулярно, приличные деньги. У нее обнаружился талант, и вскоре она поступила в Слейд. Там она и встретила Тима, который был на два года младше ее. Она превосходно говорила по-французски, но Францию не любила.

У Тима жизнь складывалась иначе, но тоже не слишком удачно. Его отец, ирландец, постоянно живший в Англии, был адвокатом и музыкантом-любителем. И не юриспруденция, а музыка была его настоящей любовью, и в конце концов он забросил адвокатскую практику. Он был хороший пианист, но не блестящий. Прежде пробовал сочинять музыку, теперь же полностью посвятил себя этому занятию и поначалу даже добился скромных успехов. Это был неординарный человек, огромный, рыжий, веселый, женщины его обожали. Он обладал красивым баритоном и знал все песни на свете. На рояле мог сыграть что угодно. Артист, каких мало, умел развеселить или растрогать — не надо ходить в театр. Отец и муж он был не столь талантливый. Мать Тима тоже была музыкантшей. В юности играла на флейте в «Jeunesse Musicale», а позже в Лондонском симфоническом. Молодая девушка из Уэльса, незнатная, хрупкого здоровья (ребенком болела туберкулезом), красивая поразительной мимолетной красотой. Они, не долго думая, поженились, а чуть поостыв, пожалели об этом, по крайней мере мать Тима пожалела. Отец, оставивший семью вскоре после рождения Тима и его сестры Риты, таких чувств не выказывал. Он отправился в Америку и, хотя дела его на композиторском поприще шли все хуже и хуже, по-прежнему явно радовался жизни. Он снова женился, потом развелся.