Для того, чтобы автор статьи в американском журнале упомянул об этом, он должен был сперва услышать, как эти фразы звучат в устах Сталина, так что сомнений в том, что тот пускал их в ход, нет.

Представить себе Иосифа Виссарионовича, с лёгким пожатием плеч и с неизбывным акцентом говорящего по-английски: «Ну и что?», мы можем легко. Эти слова могли быть им произнесены множество раз по самым разным поводам. Но представление представлению рознь и теперь попробуйте-ка представить себе момент переговоров, когда Сталин, прищурившись, со снисходительной полуулыбкой, указывая направление движением головы, говорит растерявшемуся и лихорадочно подыскивающему ответ на что-то сказанное раньше собеседнику: «Туалет — > во-о-он там!»

Какой психологический выигрыш!

9. Ну, и в завершение вернёмся в последний раз к героям весьма поучительного в своей сентиментальности сериала «Монархия и социализм». Бывшему Эдварду VIII, после отречения известному миру как герцог Виндзорский, в послевоенные годы было запрещено вернуться в Англию. Во избежание, так сказать. Мало ли чего… Лишь дважды ему было разрешено нанести туда краткий визит. Оба раза по весьма уважительной причине. Он побывал на двух похоронах. Матери и брата. В конце концов того требовали приличия.

Немаловажным будет упомянуть, что герцог Виндзорский получал нечто вроде содержания — десять тысяч фунтов в год. Сумма очень внушительная, напомню, что в те годы автомобиль стоил 500–600 фунтов. Ну и вот, когда умер Георг VI, никто иной, как милая Уоллис подбила Эдварда немедленно отправиться в Лондон с тем, чтобы лично засвидетельствовать свою скорбь и выразить соболезнования вдове и дочерям умершего короля. Уоллис полагала, что это позволит как-то наладить отношения между членами монаршего семейства и герцог с ней немедленно согласился.

Разрешение на визит в Англию было дано и аудиенция состоялась, да и как ей было не состояться, брат же всё-таки, не чужой человек. Дядя, деверь, племянницы, невестка. Все дела. Траур. Богатые, поди, тоже плачут. Дело только было в том, что жена Георга, Елизавета, которая после его смерти тут же из просто королевы превратилась в Королеву Мать, Эдварда не любила. «Не любила» это мягко сказано. Она его очень не любила. Очень-очень. По мнению врачей болезнь Георга (у него был рак) стала следствием нескончаемого стресса, в котором он вынужден был пребывать последние лет десять своей жизни. Так вот Елизавета считала первопричиной, источником стресса отречение Эдварда, и не только так считала, но даже и не находила нужным этого скрывать. Следует сказать, что Елизавета Георга любила, любила по-настоящему, не как королева короля, а как женщина мужчину, что в королевских браках является отнюдь не правилом, а редчайшим исключением, в общем, в свете вышеизложенного можно сказать, что она Эдварда с его Уоллис просто напросто ненавидела. Ну, а если кого-то ненавидит мать, то и отношение дочерей к объекту ненависти хочешь не хочешь, а как-то да меняется. Девочками дочери Георга Елизавета и Маргарэт дядю любили, но стоило им повзрослеть и вникнуть в суть проблемы, как отношение их к дядюшке претерпело вполне по-человечески понятные изменения.

Ну и вот, когда Эдварда подвели к ставшей после смерти отца королевой («Король умер, да здравствует Королева!») Елизавете, то не успел он витиевато выразить свою скорбь, как двадцатипятилетняя королева, перебивая его, сказала, что он отныне не будет получать свои десять тысяч фунтов, к которым он уже успел привыкнуть и воспринимал эти деньги, как что-то вроде пенсии. У бедняги глаза вылезли на лоб, но Елизавета тут же спокойно ему всё и разъяснила — оказывается эти деньги были не из государственной казны, а рассматривались покойным Георгом как его личный подарок брату.