Стало быть, никто умышленно не выдавал беглеца. Хоть это должно послужить утешением для Ифора, сына Моргана, который посчитал бы себя опозоренным и обесчещенным навеки, если бы кто-то из родичей предал гостя, нашедшего убежище в его доме. Но и для самого Кадфаэля это известие имело не меньшее значение.

– Выходит, Хью Берингар не посылал тебя на мои поиски?

– Я отправился на свой страх и риск.

– А что же он делает, пока ты выполняешь его работу?

– Ерундой занимается. Опять собрался что-то искать на реке. Мадог – тот, что утопленников вылавливает – просил его сегодня с утра пораньше спуститься к Этчаму. Ну он и поехал, надеясь что-то там отыскать, хотя всякому понятно, что проку от этого не будет. А я воспользовался случаем и решил поискать там, где, по-моему, было что искать. То-то он удивится сегодня вечером, когда опять вернется ни с чем и увидит, что я не тратил времени впустую.

Кадфаэля это несколько обнадежило. Он понял, что сержант доволен своим успехом, предвкушает возможность похвалиться добычей, а стало быть, вряд ли будет обращаться с мальчуганом слишком сурово.

– Эдвин, – спросил монах, – ты по-прежнему будешь меня слушаться?

– Буду, – уверенно произнес парнишка.

– Тогда езжай спокойно с этими людьми и смотри, по дороге не делай никаких глупостей. Ты ведь знаешь, что не совершил ничего плохого, и значит, тебя нельзя признать виновным – на том и стой. Когда тебя доставят к Хью Берингару, отвечай не таясь, о чем бы он тебя ни спросил. Расскажи ему всю правду. Обещаю, что ты не долго пробудешь в темнице, – промолвил монах, а про себя добавил: "И да снизойдет Господь к моим молитвам!"

– Если парнишка поедет с тобой по доброй воле и даст слово, что не будет пытаться убежать, – обратился Кадфаэль к сержанту, – тебе, конечно, не потребуется его связывать. До Шрусбери путь неблизкий, и вам бы надо выехать до темноты.

– Так и быть, руки связывать я ему не стану, – равнодушно согласился Уорден, – знай мою доброту. Да в этом и надобности нет, со мной двое лучников – отменные, знаешь ли, мастера своего дела. Если он вздумает удрать, ей-Богу, недалеко убежит.

– Я не буду пытаться, – твердо сказал Эдвин, – даю тебе слово. Я готов!

Он подошел к Ифору, сыну Моргана, и почтительно преклонил перед ним колени.

– Дедушка, – промолвил паренек, – спасибо за твою доброту. Знаю, что я не твоей крови, но как бы мне хотелось на самом деле быть твоим внуком! Не поцелуешь ли ты меня на прощанье?

Старик обнял мальчугана за плечи, наклонился и поцеловал его в щеку.

– Ступай с Богом, и возвращайся снова свободным, – прошептал он.

Эдвин достал из уголка, где они были сложены, седло и уздечку, и вышел из дома с гордо поднятой головой. С обеих сторон его сопровождали стражники. Через несколько минут стоявшие у порога Кадфаэль и Ифор увидели, как маленькая кавалькада тронулась в путь. Впереди ехал сержант, за ним Эдвин, по обеим сторонам которого скакали вооруженные стражники, а замыкали процессию двое лучников. Уже становилось прохладно, хотя еще не смеркалось. В Шрусбери они доберутся только затемно: невеселое путешествие, особенно если закончится оно в темнице Шрусберийского замка. Но, дай Бог, это ненадолго. Денька на два, на три, если все закончится хорошо. Только вот – для кого хорошо?

– Как я посмотрю в глаза своему внуку Меуригу, – сокрушался старик, – когда он вернется и узнает, что с моего попущения схватили его гостя?

Кадфаэль проводил взглядом удалявшегося Эдвина: парнишка, высокий для своих лет, в окружении здоровенных стражников выглядел маленьким и хрупким.