- А так вам и треба! – с удовлетворением сказала Янка, - Не будете впредь в святом месте поминать черта! Ай!

Из монастырских врат выметнулась длинная призрачная рука и коротко ляпнула Янку по губам. Ворота собора с лязгом захлопнулись.

- Поехали обратно, - скомандовал Рико, отнимая ладонь от лица, - Направим сюда господ из юридического отдела, испортим им праздничек. Пусть доискиваются, кто тут решил внести в технологию терроризма свеженькое ноу хау. Мы свое дело сделали.

- Слава богу, извещать родичей – теж не наша обязанность, - вздохнула Янка, с грустью глядя туда, где всеми позабытый, качался на ветке несчастный татарский парень, боец и умница, кому-то показавшийся вполне достойным заменить на том свете древнего татарского хана. Нуреддин Султана вновь изгнали прочь, только вот для парня по имени Марат обратного хода в мир живых уже не было.

- Не волнуйся. Общество предупреждено, и никаких «покойников по обмену» больше не будет. Нигде. Придется господам террористам придумать что-нибудь новенькое, - сказал Рико.

- Придумают, - вздохнул Роман и побрел к машине.

В тяжелой полудреме он лежал на заднем сиденье. Сквозь сон пробивался бойкий Янкин голос:

- Зараз в душ, знов переоденусь и к столу! Отчет завтра… Нет, 2-го… А то и 3-го… Нам теж кусочек праздника положен.

- Надо будет юноше объяснить, как отчеты составлять, - ответил Рико, сворачивая к воротам пансионата.

- Покажем, та он у нас и сам не дурный. Не сообрази он, як дружественных покойников выкликнуть, неизвестно, чем бы обернулось. Ромасыку… Романе, не спи! Що то за панове на парсунах булы?

Роман нашарил ручку дверцы и почти вывалился из машины:

- Я что – все могу помнить? – раздраженно буркнул он, - Я об этом монастыре года три назад читал! Вроде, хранили они портреты своих спонсоров-меценатов, пропали те портреты давным-давно. Священник, наверное, Кирилл Тарловский, который в монастыре храм построил, а второй, полковник… Черт его… - Роман невольно схватился за губу, - Кто его знает. Рожа знакомая вроде, значит, где-то я уже этот портрет видел. Только не вспомню, где.

Он медленно побрел ко входу. И правда, кто бы там мог быть, на портрете? Наверняка кто-то из ктиторов: опекунов и устроителей. Нет, не вспоминается, сил нет. Янка еще хочет за стол возвращаться. Сейчас бы снова в постель и опять задрыхнуть на сутки, уже без всякой помощи мадемуазель Ленорман. Он вошел в холл пансионата и тут же наткнулся на мадемуазель. Старая дама курила у лестницы, нервным движением бросая к губам мундштук. В холле и коридоре кучками толпились озабоченные приглашенные, висел гул тревожных голосов, дама на софе терзала в руках платок, вглядываясь как в дальнем конце коридора снуют мужчины в белых халатах.

- Рико, мальчик мой, наконец ты вернулся! – завидев их троицу, мадемуазель Ленорман кинулась навстречу Рико и совсем детским движением ухватила его за руку, - Мы тут совсем головы потеряли!

- Что случилось? – тревожно спросил Рико.

- Старый полковник! Полночь пробила, все выпили, полковник встал, начал речь говорить, а потом вдруг лицо у него отсутствующее стало, и я почувствовала, почувствовала… Он был не с нами, не здесь, будто где-то бесконечно далеко! Глаза у него закатились, и он упал, мы и подхватить не успели! Он не был мертв, Рико, но его дух… Я не знаю! Он отсутствовал! Полковник лежал, лежал, и вот, Mon Dieu…

- Что?

- Очнулся! Совсем недавно! Ничего не помнит, очень слаб, ругается, требует, чтобы все шли к столу, сам тоже хочет подняться… Сходи к нему, мальчик мой, он послушается только тебя!

- О, Mon Dieu, как же надоел мне этот старый фанфарон! – в сердцах бросил Рико, но Роман видел, что на душе у него отлегло, - Свалился, так уж лежи! Vieux diable!

- Не чертыхайся, мало получил? – оборвала его Янка, и они торопливо зашагали в конец коридора, туда, где суетились врачи, а из-за дверей уже несся рыкающий начальственный бас полковника.