- С того света каждый собакой обзовется, а сюда спуститься не посмеете! Вы все, кто здесь душу спасал, все слабаки! До единого! Вас только ленивый не бил!

Безумный многоголосый крик метнулся из ворот, ударил в Роман, швырнул на колени, вдавил лицом в грязь. «Да что ж меня всю ночь кому не лень по грязюке возякают!» - мелькнула злая мысль. Роман уперся ладонями в землю, и медленно, натужно поднялся, отжимая навалившуюся на плечи страшную тяжесть. С недоумением посмотрел на частые темные капли, падающие в раскисшую землю, на стремительно расплывающуюся кровавую лужицу. Хлюпнул носом и прохрипел:

- Все равно трусы! Неудачники!

И мир дрогнул. Монастырская калитка налилась иной, неведомой тьмой, слепящей будто самый яростный огонь. И из провала тьмы медленно, один за другим, выскальзывали они. Высокие и низкие, худые и толстые, старые и не очень. Бывшие запорожцы, пришедшие сюда спасать душу в мирной обители, и погибшие здесь в лютой сече с татарами, сожженные польскими жолнерами, замученные насмерть стрельцами Голицына или просто заживо пожранные чумными язвами. Изрубленные, окровавленные, с вырванными ногтями, отсеченными руками, безглазые, или вовсе обезглавленные, черные, почти обратившиеся в головешки… А впереди всех, все еще подергивая ногами в нелюдской муке, словно насажанные на булавку жуки, плыли натянутые на кол разбойники. Сквозь их полупрозрачные тела жутко темнели ровные полосы пронзивших внутренности кольев. Мертвенные лица поворачивались, пустые глазницы, беспалые культи шарили, метались, искали… Искали его, Романа! Нашарили, уперлись… Нашли!

- Вот он, оскорбитель! – с мрачной яростью взвыли голоса.

И Роман почувствовал, как внутри него что-то обрывается и язык действительно немеет, им уже невозможно шевельнут, мучительное бессилие наливает все тело и остается лишь покорно ждать, пока жаждущие мести призраки надвигаются все ближе, ближе…

Тонкая фигурка вдруг выскочила перед ним, пепельная коса гневно взметнулась, руки дерзко уперлись в бока и звонкий Янкин голос выкрикнул:

- А чого вин-то, чого вин? Ото смилывци – все на одного! Теж мени казаки! Вы туда подывиться, йолопы!

Бесчисленные мертвые глаза мгновение всматривались в дерзкую девчонку, а потом одновременно, будто по команде вся несметная туча призраков глянула туда, где между деревьями виднелись фигуры воинов Аллаха. На краткий миг призраки застыли недвижимо, словно потрясенные увиденным, а потом мутно-белесый вихрь разом хлестнул вниз, туда, где бывшие обитатели монастыря увидали своих давних, исконных врагов.

Роман почувствовал, как сила, сковавшая его тело, вдруг исчезла и с облегченным стоном снова рухнул на мокрую землю. Сильные руки подхватили его, поставили. С трудом удерживаясь на безбожно трясущихся ногах, Роман вытер нос, с тупым удивлением посмотрел на окрасившую ладонь кровь и пробормотал:

- Спасибо, Янка, спасла!

- Та нема за що, - отмахнулась пепельноволосая. Плечом она двигала уже совершенно свободно, словно никогда и не была ранена. Лишь черную кожу куртки расчертил глубокий разрез. Янка провела по нему пальцем, и тихонько вздохнула, - Не поправишь… Ну и не велика беда, я цю куртку вже два месяца ношу, вона мне надоела! Куплю таки от Житруа, – она шкодливо повела глазом на Романа, - Хоть ты и не кошелек с грошима, а праздничные проценты я все ж таки с полковника выбью! Не, вы гляньте, що там робыться!

Две вязкие призрачные волны схлестнулись, натекли одна на другую и теперь у стен монастыря, похожее на гигантскую студенистую медузу, волновалось, трепетало белесое туманное озеро. Роман всмотрелся до боли, до рези в глазах и тут же с хриплым криком отпрянул назад. Это было не озеро. Там кипела битва и неумолимые подробности сражения лезли в глаза. Роман не хотел смотреть и все-таки вглядывался в завораживающую жуть призрачной битвы. Внутри туманного сражения частыми серебристыми искрами вспыхивали полоски мерцающей стали.