Муж гладит мою спину ладонями и ускоряется, наклоняясь вперёд, потому что в момент своего пика он любит целовать меня в губы. Я поворачиваю голову набок и выгибаюсь, чтобы ему было удобнее, он стонет, нетерпеливо просовывая язык и лаская, и по интенсивности его движений я могу знать наверняка, что в этот момент ему невыразимо сладко. И, наверное, даже слаще, чем обычно, потому что… потому что четыре дня паузы.

На мгновение он наваливается всем телом, накрывая меня собой, и мне тяжело, но эта тяжесть такая приятная, самый ценный и самый восхитительный вес в мире.

Он почти сразу приходит в себя и, уже опираясь на руки, целует мою спину, томно трётся щетиной о лопатки, доставляя мне моё кошачье удовольствие.

— Чуть левее… — прошу его. — Да, здесь, и чуть сильнее… ещё… аааа… как же приятно!

— Неужели приятнее, чем когда я двигаюсь у тебя внутри? — возмущённо спрашивает.

— Ну… — нарочно тяну, — нет, конечно же!

Он чередует то свои щёки, то подбородок, затем вдруг кусает меня где-то между лопаток. Я вздрагиваю, вскрикнув от неожиданности, и к своему стыду обнаруживаю, насколько интенсивный возбуждающий эффект оказывает на меня эта диверсия.

Алекс ложится рядом, смеясь над моей реакцией и возмущением, которым я пытаюсь скрыть тот вопиющий факт, что безумно сильно хочу его снова.

— А ты серьёзно проголодался сегодня, я смотрю! — замечаю ему.

— Ничего, это был голод с пользой, — заявляет.

— С какой ещё пользой?

— В воспитательных целях.

Мои брови взлетают в недоумении и негодовании:

— Ты о чём, вообще?

— Я о том, любимая, что кое-кому нужно было напомнить, что секс — это удовольствие не только в двадцать три, но и в пятьдесят пять тоже!

Я моргаю, вытаращив на него свои ошалевшие глаза, но слов для ответа пока не нахожу.

— Секс в нашем возрасте, душа моя, это, прежде всего, здоровье, и какое счастье, что оно у нас обоих есть! Секс — это не только одно из самых больших удовольствий в жизни, это единственный способ достигнуть максимальной интимности, возможность дополнить духовную близость физической, углубить её! Согласись, какой бы крепкой ни была дружба, физический контакт выводит её на совершенно иной уровень!

— Значит, мы дружим с тобой? — подхватываю его линию и мастерски скручиваю её своей иронией.

— Конечно! Ты, кроме прочего, ещё и мой лучший друг! — не теряется.

— Угу, понятно. А сейчас мы, вот только что, значит, дружили организмами?

— Ну, разумеется! И ты, по-моему, была очень даже открыта для общения! И даже ни разу не упомянула о нашем возрасте и необходимости ему соответствовать в спальне!

Глаза его гневно сверкают. Ясно, значит, четыре дня назад я посмела покуситься на святое — секс. На самом деле, я ничего серьёзного не имела в виду, так просто пошутила, что в нашем возрасте интимом так часто и так… эм, бурно не занимаются. Мой муж молча это проглотил, а я почувствовала, что воздух между нами заискрился — это верный признак того, что он взъелся. Хлопоты, дети, внуки быстро меня отвлекли от этой мелочи — мы только неделю назад вернулись после полугода жизни в Испании, приехали домой пожить пару месяцев рядом с детьми. Когда на следующий день после нашего разговора Алекс молча улёгся вечером спать, никак и ничем не проявляя игривого настроения, я подумала, что мой муж просто устал. Ну стареет немного, пора уже, сколько же можно скакать!

Его поцелуи и интимные интервенции не разбудили меня ни следующим утром, ни следующим за следующим, и я, честно признаюсь, оголодала, но так и не поняла к чему весь этот пост.