Изменить размер шрифта - +
Образ воина в тяжелой броне

намертво врезался в память, и до сих пор по хребту пробегал холодный черный ветерок. Бр-р!
     Уже не первый год топчу гиблую землю, но до сих пор ничего подобного не видал, честное слово. Либо ученые изобрели очередную смертоносную

хреновину, либо сама Зона опять подкинула нам загадку. Она вечно так глумится: вот вам ребус, хотите решайте, хотите нет.
     Я поднял воротник — апрель здесь редко балует теплыми вечерами — и пошел к бару. Стаканчик-другой теперь уж точно не будут лишними. Гнилое

благополучие внешнего мира, толстый любитель голубей, грезящий о сталкерстве, бравые ролевики, туманные разборки у блокпоста… Все, хватит на сегодня

стрессов — нервные клетки уважающему себя сталкеру надо беречь и неуклонно восстанавливать.
     
     
Глава вторая. Вечерние новости
     
     Плафон в виде китайского фонарика покачивался под потолком на крюке, глядя на который возникали тревожные ассоциации с лавкой мясника. Каморка

владельца бара «№92» вмещала в себя стол, несколько стульев для посетителей и глубокое хозяйское кресло. На стенах красовались плакаты с

изображением полуголых девах в стиле ретро, пахло табачным дымом и кислятиной. Тихонько гудел ноут.
     Я выложил перед Фолленом упаковки с ПДА и уперся кулаками в столешницу. Он с показным равнодушием окинул взглядом товар. Пыхнул вонючей

папиросой, откинулся в кресле и принялся ковырять пилкой под ногтем.
     Всё-таки на редкость мерзкий тип. Надо было еще полгода назад его на корм кабанам пустить за то, что сдал нас боевикам «Чистого неба». Они

этого барыгу тогда купили, как шлюшку, а у него даже намека на совесть не обнаружилось. Лебезил потом перед нами, рассыпался в извинениях, хабаром

уникальным обещал осыпать с ног до головы. Брехло этакое.
     — Чего навис, как ивушка над лужайкой? — поинтересовался Фоллен.
     — Ты бы заплатил за посредничество, — сказал я.
     — Охамел? — Он приподнял брови и выпустил толстую струю дыма. — Ты в карты продул и вернул должок. В расчете.
     — Смотри, в следующий раз могу и не замолвить словечко за твою задницу, — напомнил я. — Суд чести — вещь шаткая. Легко может превратиться в

самосуд.
     — Ладно, не секутись, — сдался Фоллен, откладывая пилку. — Сколько хочешь?
     — Денег не надо, — улыбнулся я. Постучал пальцем по упаковке с ПДА. — Поделись штучкой из этой партии. Говорят, стоящие гаджеты?
     — Попка не треснет?
     — В самый раз.
     — Накидывай пять штук и забирай.
     — Три.
     — Четыре.
     — Жлоб.
     — Халявщик.
     Мы с минуту играли в гляделки. Наконец Фоллен тяжко вздохнул, изобразив на сухом лице вселенскую скорбь малых народов, и махнул рукой:
     — Забирай и проваливай.
     Я оставил на столе четыре мятые купюры, сунул ПДА в карман, не распаковывая, и покинул вонючую каморку. И как только Фоллен может сутками тут

безвылазно торчать? Мутант, чес-слово.
Быстрый переход