– Вы говорили о монастыре траппистов [члены основанного в 1664 г. католического монашеского ордена, которые дают обет молчания; трапписты привержены вегетарианству; занимаются физическим трудом] в Галисии… Только вы там не будете чувствовать себя, как дома, Санчо.

– Я мог бы оставить вас с ними, нанять машину в Оренсе и перебраться на ней через границу.

– Я не хочу, чтобы наше совместное путешествие окончилось. Пока смерть не разлучит нас, Санчо. Мой предок умер у себя в постели. Возможно, он бы прожил дольше, если бы продолжал свои странствия. А умирать я еще не собираюсь, Санчо.

– Меня тревожат компьютеры жандармов. «Росинант» довольно хорошо закамуфлирован, но на границе могут быть даны наши приметы.

– Нравится вам это, Санчо, или нет, но я думаю, придется вам побыть недельку-другую с траппистами.

– Уж больно плохо там кормят.

– Да и вино тоже, наверное, не лучше.

– Надо нам по пути запастись галисийским вином. А то наше ламанчское почти кончилось.

ГЛАВА III

О последнем приключении монсеньора Кихота, которое произошло с мексиканцами

Три ночи они спали под открытым небом, осторожно продвигаясь по малоезженным дорогам сначала среди Толедских холмов, затем через Сьерра-Гвадалупе, где «Росинанту» тяжко пришлось – еще бы, взбираться на высоту восьмисот метров – и затем еще более тяжко, когда они попали в Сьерра-Гредос, где дорога на протяжении полутора тысяч метров петляла по горам, так как они решили объехать Саламанку и направиться прямиком к реке Дуэро, отделявшей их от безопасной Португалии. Ехали они в горах очень медленно, но мэр предпочитал горы кастильским долинам, поскольку в горах далеко видно и можно издали заметить казенный джип, да и деревеньки слишком малы, чтобы держать в них пост жандармов. Словом, они петляли по третьеразрядным дорогам, избегая даже второразрядных, обозначенных желтым на карте. Что же до шоссе, обозначенных красным, – эти дороги они полностью исключили.

Как только наступала темнота, сразу становилось холодно, и они охотно стали пить вместо вина виски, заедая его сыром и колбасой. Потом они с трудом засыпали, свернувшись клубком в машине. Когда наконец они вынуждены были спуститься в долину, мэр с тоской посмотрел на указатель, нацеленный в сторону Португалии.

– Будь у вас паспорт, – сказал он, – мы могли бы отправиться в Браганцу. Я предпочитаю моих тамошних товарищей испанцам. Куньял куда лучше Каррильо.

– А я считал, что Каррильо по коммунистическим меркам – приличный человек.

– Еврокоммунисту нельзя доверять.

– Но вы же не сталинист, Санчо?

– Я не сталинист, но от сталинистов хоть знаешь, чего можно ждать. Они не иезуиты. Они не вертятся, как флюгер. Если они жестоки, то жестоки и к себе. Когда подходишь к концу самого длинного из всех путей, ложись и отдыхай – отдыхай от споров, разных теорий и модных веяний. Можно сказать: «Я не верю, но приемлю» – и замолчать, как молчат трапписты. Трапписты – это ведь церковники-сталинисты.

– В таком случае из вас вышел бы хороший траппист.

– Возможно, только я не люблю рано вставать.

Добравшись до Галисии, они остановились в селении, чтобы узнать, у какого винодела можно купить хорошего вина, так как у них осталось всего несколько бутылок ламанчского, а мэр не доверял вину с этикетками. Отсутствовал он целых десять минут и вернулся такой мрачный, что отец Кихот с тревогой спросил:

– Дурные вести?

– О нет, я получил адрес, – сказал он и пояснил, по какой дороге им надо ехать; следующие полчаса он не говорил ни слова, показывая лишь рукой, куда сворачивать, однако молчание Санчо было столь тягостным, что отец Кихот решил его прервать.