— Постой, — сказал я ей.

— Я тут уже не один час, — ответила она, избегая моего взгляда. — Мне нужно проверить тех, кто работает снаружи.

— Понаблюдай за мной на первых нескольких пациентах, — настоял я. — Как бы трудно это ни было, это — твоя лучшая возможность научиться, на будущее.

Несколько секунд она молча смотрела на меня в ответ, потом слегка кивнула.

Люди, лежавшие вдоль стены, были в плохом состоянии, но я нашёл некоторое утешение в том, что с головой погрузился в работу. Я чувствовал внимание дочери, и, порой, её эйсар, пока она следовала за мной, внимательно наблюдая за тем, как я заботился о раненных.

Она уже заживила рассечённую кожу и срастила сломанные кости, но этим людям требовалось большее. У некоторых из них необходимо было извлечь фрагменты костей.

— Тело со временем впитает их, — прокомментировал я, работая, — но если их слишком много, то это может через пару дней вызвать странные приступы истерии. — У других я слил накопившиеся в теле кровь и жидкости. — Тут логика та же самая. Если телу пришлось бы расщеплять всю эту кровь, это замедлило бы исцеление, и могло бы повредить почки.

В нескольких случаях она соединила вены с артериями, а не с другими венами, создав проблемы с кровообращением. Также было ясно, что она плохо разбиралась в анатомии, поскольку даже не пыталась соединить мышцы и связки. Я показал ей, продолжая работать. Айрин молча внимала мне, и час спустя я позволил ей уйти.

Когда я наконец покинул казармы много часов спустя, я обнаружил, что в главном дворе была разбита большая походная палатка. В ней были разложены скатки, и некоторые из людей отдыхали там, в то время как другие трудились у походных костров. Айрин равномерно работала, раскапывая части обрушившегося донжона, в первую очередь — кладовые, где хранилась большая часть еды.

Мы были отрезаны от Уошбрука, поскольку не могли открыть ворота в щите, через которые можно было выйти из замка в город, а из-за того, что большая часть донжона потеряла стабильность, палатка была необходима, чтобы у людей было место для сна.

Повреждения донжона не просто разрушили управляющую комнату, не позволяя нам опустить защитный барьер. Они также уничтожили покои нашей семьи. Это не было большой потерей, поскольку мы там на самом деле не жили, но вместе с ними был уничтожен портал, который вёл в наш скрытый горный дом.

Единственным входом и выходом из замка были телепортационные круги в промежуточной станции. У Уошбрука была похожая проблема, поэтому в первую очередь мне, очевидно, нужно было вернуть контроль над защитным барьером.

Прежде чем я успел начать, ко мне подошёл Капитан Дрэйпер:

— Милорд, вы уже ели?

— У меня отсутствует аппетит, — безжизненно ответил я.

— Вы должны поесть, чтобы…

— Скольких мы потеряли? — спросил я, перебивая его прежде, чем он успел начать читать мне нотации.

Капитан выпрямился, и ответил мне:

— Сорок семь мужчин и женщин. Двадцать восемь — стражники, и девятнадцать — слуги из донжона.

Было легко понять, что он недоговаривал.

— И сколько детей?

Чуть помедлив, он ответил:

— Четверо, милорд. Погибших было бы больше, если бы ваша дочь не задержала обвал.

— Мне нужен список их имён, когда худшее останется позади, — заметил я.

— Милорд, я могу осведомиться о состоянии раненных? — в его вопросе звучали сильные нотки волнения.

— Твой сын поправится, — сказал я, отвечая на вопрос, который он на самом деле хотел задать.