Днем прошел дождь и сейчас от темной, влажной земли исходил свежий аромат умытой травы и глины, смешивающийся со сладковатым запахом распускающегося вереска, доносившийся в Грандж с торфяников.

Каждый новый порыв ветра приносил с собой солоноватый запах моря, бившегося о каменистые корнуоллские берега.

Тонкая, серая пелена тумана висела в воздухе, делая его прохладным и влажным. Раздавались пронзительные крики чаек, летающих вдоль побережья, и лирический, но несчастный призыв одинокого кроншнепа доносился с торфяников.

На чернильного цвета небе сияла полная луна и звезды. Их серебристое мерцание слегка рассеивало туман. Яркие лучи проникали через ветви деревьев в парке окружающем Грандж, отбрасывая на покрытую росой траву искрящиеся блики света. Глядя из открытого окна спальни, мне казалось, что на лужайке как будто разбросаны тысячи алмазов. Капельки искрились на лепестках цветов, пестреющих в саду. С тихим звуком, с шуршащих листьев на качающихся деревьях, спадали яркие бисеринки воды.

Грандж, похожий на маяк в ночи, сверкал множеством ламп и свечей так, что казалось, дом бледно-кремового цвета излучал золотистый свет. С обеих сторон парадной двери пылали факелы, витиеватый медный дверной молоток, висевший на крепких дубовых дверях, сиял тоже как-то странно.

Через открытые французские двери бального зала, выходившие на террасу под моим окном, доносились голоса слуг, снующих туда-сюда, чтобы удостовериться, что все готово. Звенел хрусталь и посуда, доносились звуки настраиваемых инструментов.

Стук в дверь оторвал меня от мечтаний. Овальная ручка повернулась, и в комнату вошла Клеменси.

– Пора идти вниз, мисс Лаура, – объявила она. Ее зеленые глаза сверкали, как осколки стекла, а щеки неожиданно ярко пылали.

«Интересно, она так же возбуждена, как и ее госпожа, тем, что у нас сегодня вечером в Грандже будут гости? – подумала я. – И, может быть, уже успела пофлиртовать с одним из лакеев?» Но если бы я попыталась спросить ее, то она, конечно, не ответила бы мне искренне, и, как обычно, бросила бы какую-нибудь насмешливую реплику, окинув к тому же презрительным взглядом. Поэтому я решила не спрашивать ее, ответив вместо этого:

– Да, я знаю. Сейчас иду.

Клеменси, как обычно, надменно кивнула и вышла. Я еще раз взглянула на себя в зеркало, чтобы убедиться, что выгляжу так, как хочу, и весело улыбнулась своему отображению.

Клеменси уже уложила мои волосы, искусно разделив их пробором посередине. Она заколола и завила волосы так, что те вились колечками по обеим сторонам лица, и вплела золотистые атласные ленты. В довершение Клеменси приколола на прическу белую орхидею в тон моему платью. Оно, конечно, не было таким красивым как платье, сшитое для первого бала в Лондоне, но все равно очень нравилось мне. Платье было сшито из перламутрово-белого шелка, украшенного тончайшим кружевом. Низкое декольте обнажало пышную грудь, короткие рукава напоминали створки ракушки. Основание каждого из них украшали золотистые банты. Широкий, плетеный золотой ремешок опоясывал мою талию. Юбка, обшитая снизу золотой лентой, спадала колоколом до самого пола. Шею украшала нитка жемчуга. На ногах блестели золотые туфельки.

Надев длинные белые кружевные перчатки, захватив золотистый веер и ридикюль, я выпорхнула из своей спальни и быстро пошла к лестнице, ведущей вниз; туда, где меня ждали мама и отец. Они смотрели на меня с гордостью и одобрением. Когда я спустилась, низкий, восхищенный свист папы и тихое мамино восклицание ввели меня в краску. Я с радостью заняла свое место между родителями, как раз вовремя, потому что по гравийной дорожке, ведущей к дому, уже шуршали колеса экипажа, оповещая о прибытии первых гостей.

Через минуту Сайкс, наш лакей, объявил о приезде дядюшки Драко и тетушки Мэгги вместе с Джерритом, Николасом и близнецами Александром и Анжеликой.