Было ясно, что капитану неприятно постороннее вторжение… хотя он даже и не представлял, какой неприятный сюрприз ожидает его на самом деле.

Фелисити зажмурилась и открыла дверь.

Кают-компания оказалась комнатой с низким потолком, едва освещенной чадящей масляной лампой, которой с трудом удавалось разгонять тени от нависших потолочных балок. В помещении царил тяжелый запах старого эля вперемешку с табачным дымом, и все оно в целом выглядело столь же неприветливо, как и сам капитан, мрачно смотревший на девушку поверх оловянной кружки, стоявшей на грубом столе.

– А, мисс Уэнтворт, аболиционистка! – сардонически протянул он. – Чему обязан таким удовольствием?

Фелисити закрыла за собой дверь и сделала несколько шагов. Вид у капитана был неприглядный: волосы спутались и неровными прядями нависали над измазанным углем лбом, щеки покрывала черная двухдневная щетина. Весь он был какой-то растрепанный, впрочем, как подозревала Фелисити, ничуть не больше, чем она сама. Но у нее, по крайней мере, есть для этого оправдание… Она приблизилась к столу и, подняв подбородок, постаралась унять дрожь в голосе.

– Сисси плохо. – На мгновение глаза его тревожно потемнели, но тут же в них снова засветились пренебрежение и насмешка, которых Фелисити твердо решилась не замечать.

– Увы, весьма сожалею. – Он отхлебнул из кружки. – Но я уже посылал мистера Лоури.

– Военный хирург здесь не годится.

– В таком случае, больше я помочь вам ничем не могу.

– Вы можете доставить ее в Нью-Йорк, – едва слышно проговорила Фелисити.

Дивон расхохотался каким-то лающим смехом.

– Боюсь, что вы ошиблись, мисс Уэнтворт, мой корабль не частная лавочка.

Не обращая внимания на его сарказм, Фелисити рискнула подойти еще на шаг.

– Я очень хорошо понимаю, о чем прошу вас.

– О, это, конечно, вдохновляет! Вы, видите ли, понимаете, что просите меня сунуть голову прямо в пасть к янки!

– Все будет хорошо.

– Да, рассуждать об этом, сидя в моей каюте, весьма просто! – Дивон поднял кружку в насмешливом приветствии. – Но запомните: я и близко не подойду к вашему благословенному городу Нью-Йорку. Из Нассау вы, конечно же, можете купить себе билет куда угодно. Я даже готов дать вам денег. – Дивон смотрел на девушку снизу вверх, всем своим видом выказывая полное равнодушие к ее бедам. – Ведь именно таков был ваш первоначальный план, если я не сомневаюсь?

– Да, но только вот Сисси едва ли доживет до встречи с матерью, если мы будем добираться до дома таким образом.

Капитан опустил глаза и вздохнул.

– Я сожалею, что обстоятельства сложились именно так, но жертвовать моим судном и командой ради одной девочки я не могу. Прошу меня извинить.

Фелисити знала, что он говорит правду, как бы дороги ему ни были дети и она сама, однако нахмурилась и дерзко дернула круглым плечом.

– Но почему же вас это удивляет? Вы, аболиционисты, мне уже давно хорошо известны. Я нагляделся на вас еще, будучи офицером флота Соединенных Штатов. Вы готовы свалить на южан и Юг в целом все грехи мира, а нас изображать какими-то бессердечными Симонами Легре, которые бьют, калечат и вообще занимаются черт знает чем, осмеивая все святые понятия.

– А я знаю о них совсем другое. – Фелисити говорила едва слышно, но все же ее слова заставили Дивона замолчать и смягчиться после только что произнесенной злой тирады.

– К сожалению, помочь вам я не могу ничем, – уже более дружелюбно добавил он и снова потянулся к кружке жестом, полным какого-то скрытого отчаяния.