Лорелей лежала тихо, мыслями будучи все еще там, с кораблем-призраком и мальчиком, висящим высоко на мачте. Она дрожала от ужаса. Чего он хотел от нее? Может, звал с собой, на дно океана? Или снова пытался предупредить о сокровищах?

Свернувшись калачиком под одеялом, Лорелей слышала, как Уильям открывает заслон, кладет в печь дрова и чиркает спичкой. Потом, когда в печи вспыхнул огонь, она почувствовала запах дыма и услышала, как Уильям ставит чайник.

Тогда Лорелей поднялась и сняла мокрую одежду. Затем надела ночную рубашку и снова забралась под одеяло. Она хотела поговорить с Уильямом наедине. Видел ли он мальчика и намотанный на его руку пиратский флаг? Поверил ли он в то, что увидел? Но придется подождать: в хижине они поговорить не смогут.

Она слышала, как, пока на плите закипал чайник, Уильям говорил с ее отцом о сокровищах.

Отец предложил Уильяму виски.

— На холодной-то плите он нескоро закипит, — заметил Коннэли. — А это поможет вам согреться.

«Он хочет, чтобы у Уильяма от спиртного развязался язык, — подумала Лорелей. — Хочет побольше от него узнать».

— А откуда старуха, которая дала вам ключ, знала, что сундук зарыт именно на Острове Попугая? — услышала она вопрос отца.

— Она и не знала. Это выяснил я. Из письма, — ответил Уильям. — Тот пират был грамотным человеком. Он написал ее семье, предлагая долю сокровищ, если они отдадут ключ. Письмо затерялось, но я сумел-таки его найти в морском музее Бостона. О сокровищах ни слова. Просто описание сундука, острова и его местонахождения.

— Получается… — подался вперед отец Лорелей, — семья так и не получила письма и не отдала ключ.

— Нет. А вскоре капитан пиратского судна был схвачен и повешен в Англии. Он умер, так и не выдав точного местонахождения сундука, — продолжал Уильям. — Женщина, отдавшая мне ключ, сказала, что это был двойной трюк. Ее семья не знала, где клад, а у пиратов не было ключа. (Лорелей услышала, как он отодвинул стул и пошел к плите.) Она пожелала мне удачи. Позже я узнал, что она умерла через несколько недель после нашей встречи.

— Не понимаю я этой галиматьи с сундуком, — проговорил Брюс Коннэли. — Как он может быть таким крепким, что нельзя сорвать с него петли или просто разбить замок?

— Не знаю, — ответил Уильям. — Но старуха говорила мне, что он железный и очень тяжелый. А крышка так плотно прилегает к нему, что даже вода не может туда просочиться.

— Что ж, скоро увидим, а? Тогда и разберемся, дьявол их всех побери! — с довольной ухмылкой провозгласил Коннэли.

Несколько минут спустя Уильям снова появился в комнате Лорелей с чашечкой горячего чая.

— Вот, выпей, — сказал он ей. — Ты вся дрожишь и бледна, как мел.

— Спасибо, — ответила Лорелей, принимая горячую чашку.

Взгляд Уильяма был полон нежности и обожания.

— Ты видел, что было в руке у юнги? — прошептала она. — Выглядело как человеческий череп.

Уильям погладил ее по руке.

— Череп всегда был частью пиратской эмблемы, — ответил он. — Я не верю в призраков, но говорят, когда убили Черную Бороду, самого страшного из пиратов, ему отрезали голову. Потом капитан, который расправился с ним, велел приколотить голову на носу своего корабля как предупреждение для других разбойников. Произошло это к югу отсюда, в колониях Вирджинии. Возможно, сокровища этого острова — часть сокровищ Черной Бороды!

— Череп — это предостережение, — в отчаянии шептала Лорелей, сжимая руку Уильяма.