— А… да…

— Деньги должны работать. Это наиболее ликвидный актив. – Респиратор искажал его голос. – Но есть и другие типы активов. О них не стоит забывать.

— Слушайте…

Данкмар вернулся к машине и достал из сейфа кортик. Как всегда, взяв его в руки, он испытал томительное, почти сексуальное удовольствие. Ощущения в момент реализации выбора напоминали оргазм, но были дольше и утончённей. «Меньшее из наслаждений», —  пришло ему в голову.

— Пожалуйста, отпустите меня, —  тихо, словно виноватый ребёнок просил избранник.

— Вы, друг мой, —  сказал Данкмар, кладя кортик на водительское сиденье, —  ценный актив. И я намерен заставить вас работать.

— Чего? – пугливо выговорил тот.

И вдруг завопил, точно свинья под ножом, увидев, как Данкмар вытаскивает из машины второго избранника. Забился, пытаясь вывернуться из пут, начал кататься по глифу, рыдая и божась. Несколько секунд Данкмар не без иронии наблюдал, как избранник впустую тратит остатки сил и кормит безликих отборным отчаянием, потом вернулся к Тони Клаасу и неторопливо, тщательно связал ему руки и ноги. Снотворное должно было действовать ещё несколько часов, но Данкмар предпочитал перестраховаться.

Он подтащил Тони к глифу. Его собрат по несчастью корчился там как перерубленный червяк, пытаясь отползти от ног Данкмара. Он заливался слезами. «Удивительно жалкое поведение для инструктора по ножевому бою», —  заметил себе Данкмар.

Этого избранника звали Оллен Катара, и был он безобидным вруном. Данкмар вышел на него случайно: остановившись у любимого чайного магазинчика, он увидел трафаретную надпись на дорожном покрытии – «ножевой бой марйанне» и телефон. Дешёвая реклама полуподпольного зала. Тогда Данкмару подумалось, что в боевых искусствах бессмертных нет ничего сверхъестественного, никаких тайных приёмов. Секрет их эффективности сводится к тому, что марйанне начинает тренировать своё тело ещё до рождения и использует ресурсы, над которыми у обычного человека нет власти: ресурсы неотении. Формирующееся детское тело пластичнее, чем тело взрослого, и эту разницу невозможно компенсировать в старшем возрасте. Рекламодатель, несомненно, лгал. И Данкмар позвонил ему, а потом наведался в зал вечером, дождавшись, пока закончит тренировку последняя группа.

Там и тогда Катара выглядел суровым, сдержанным, уверенным в себе. Данкмар сначала решил, что справиться с ним будет непросто, придётся использовать второе зрение. Но бедный инструктор оказался то ли ещё большим вруном, чем полагал Данкмар, то ли худшей разновидностью спортсмена. Он ничего не подозревал до последнего мига, не сопротивлялся и стал лёгкой добычей. «Чему же ты учил?» — вслух поинтересовался Данкмар, загружая его в машину.

Такими были они все. Мошенники. Вандалы. Вымогатели, угонщики, мелкие воришки. Невинные жертвы не нравились безликим, но и преступник, достойный казни, не пришёлся бы им по вкусу. Выбор не мог быть справедливой карой, но и случайностью не должен был оказаться. Вся суть заключалась в несоразмерности воздаяния. Именно её безликие ценили выше всего. Оллен Катара обманывал учеников, Тони Клаас раздражал слушателей: они заслуживали разве что освистания.

Данкмар переступил через мирно спящего Тони и парой пинков вернул Оллена на место. Тот перестал даже биться, теперь лишь плакал и выл.

— Видите ли, —  проговорил Данкмар успокаивающим тоном, —  я – инвестор. Все разумные люди стремятся обеспечить себе сносную жизнь на склоне лет. А я инвестирую ещё и в посмертие. Это как пенсионные вложения.

Оллен умолк. Он лежал на спине и слушал, глупо хлопая глазами. Из уголков глаз к ушам катились крупные слёзы.

— Нам, обычным людям, не приходится рассчитывать на причисление к касте марйанне, —  продолжал Данкмар, возвращаясь к машине за кортиком.