— Какое занудство, —  сказал Анис. – А как по мне, это был экстремальный опыт. Меня ещё ни разу в жизни не били тряпкой, —  и он неудержимо захихикал. – Вигилиане жутко агрессивные люди!

— Это потому, что мицариты очень агрессивные люди, —  отозвался Тэнра. – Там, где мицаритов нет, вигилиане – милые и терпимые. И тряпками не дерутся.

— Да идите вы в бан! – простонал Вася. – Почему тут все такие агрессивные?!

Анис поразмыслил и сказал:

— Воздух такой. А если серьёзно, то дело не только в линейке, акцентирующей целеустремлённость и склонность решать проблемы силой. Вся специфика местной культуры, я имею в виду Эйдос, основана на противостоянии. Много веков каждый ребёнок точно знал, где его враг и что делают с врагами.

— Кошмар какой… – тоскливо проговорил Вася.

— Не скажи, —  Анис лучезарно улыбнулся. – Зато каждый ребёнок точно знал, где свои, и что на своих можно положиться. Это дорогого стоит.

— Всё равно мне это не нравится, —  буркнул Вася. – Худой мир лучше. Я не люблю ссориться.

— Это потому, что ты не знаешь вкуса победы.

— Да ну его, этот вкус.

— Не могу сказать, что я с кем‑то из вас согласен, —  заметил Тэнра. – Лучше всего добрый мир. Когда вокруг свои и на них можно положиться. А побеждать нужно только собственную лень и несчастливые стечения обстоятельств.

— Это абстрактный идеал, —  сказал Анис.

— Это был мой идеал, —  сказал Тэнра.

И они замолчали.

Вася тревожно покосился на ассистентов: он знал, в чём причина внезапной немоты, и очень не хотел, чтобы они снова задумались об этом. В такие минуты они утрачивали жизнелюбие и казались стариками. Глубокими стариками – кем, в сущности, и были.

— Здесь налево, —  сказал наконец Тэнра, и они свернули с набережной на зелёную тенистую улицу.

Путь их лежал к аркологу. Никсы бежали рядом, как свита. Вася шёл в центре и печально поглядывал то на Тэнру, то на Аниса: спокойные равнодушные лица ассистентов вгоняли его в депрессию. Это они обычно подбадривали его; а как можно поддержать их самих, Полохов не знал и оттого расстраивался. «Я не умею работать с людьми, —  досадливо подумал он. – Я никогда с ними не работал!» — и лишь через секунду вспомнил, что это совершенная неправда. Будучи администратором локус–домена, он работал с несколькими миллионами человек. Вася скривился и начал торговаться сам с собой. «Но я с ними не общался, —  рассуждал он. – У меня с ними не было личных контактов. И этого… как его… тимбилдинга». Он быстро пришёл к выводу, что работа администратора мало чем отличается от онлайн–стратегии, только ответственности больше и сохранить игру нельзя. «Я был хорошим администратором! – сказал он себе без особой радости. – Правда, хорошим». Не то что бы он и в ту пору часто оставался доволен собой; но отчего‑то же обратили на него внимание в Лабораториях, вызвали, обрисовали блистательные перспективы и невообразимые масштабы, благословили и поставили перед фактом… «Уроды», —  безнадёжно припечатал Вася. Он не просил, ни минуты не хотел и никогда в жизни не собирался. Но Уфриля сказала: «Васенька, людей нет», а Ледран сделал щенячьи глаза; оба, похоже, считали, что этого вполне достаточно.

Полохов поднял голову и вгляделся в открывающуюся панораму Ньютона. Личный экран уже показывал карту города: Никсы успели выстроить переходник между собственной информационной архитектурой и архитектурой местных компьютерных сетей.