Шестнадцатого мая фрегаты покинули гавань и направились к проливу, который впоследствии назвали именем д'Антркасто.

«На берегу недалеко от моря мы заметили несколько костров, — сообщается в отчете. — Кретен и д'Орибо решили высадиться. Едва они вступили в лес, как увидели четырех туземцев, сидевших у трех маленьких костров и поддерживавших огонь. Несмотря на то, что моряки всячески старались выразить знаками дружелюбные намерения, дикари сразу убежали, бросив на произвол судьбы омаров и моллюсков, пекшихся на углях. Рядом находилось столько хижин, сколько было костров…

Один из дикарей, очень высокого роста и с могучими мышцами, оставил маленькую корзинку, наполненную кусочками кремня; он не побоялся вернуться за ней и с уверенным видом, происходившим от сознания собственной силы, подошел вплотную к Кретену. Некоторые туземцы ходили совершенно голые, у других свисала с плеч шкура кенгуру. Кожа у этих дикарей была темная, но не совсем черная, волосы шерстистые; они отпускали бороду».

Выйдя из пролива Д'Антркасто, корабли взяли курс на юго-западный берег Новой Каледонии, чтобы его обследовать, так как Лаперуз собирался там побывать. Первая увиденная земля оказалась одним из мысов острова Пен, расположенного к югу от Новой Каледонии. «Решерш» едва не погиб на коралловых рифах, окаймляющих берег и отделенных от него проливом в пять-шесть километров. За северной оконечностью острова Пен французские мореплаватели увидели несколько гористых островов и отдельных скал, делающих окружающие воды исключительно опасными. В честь первооткрывателей они получили впоследствии названия: рифы Д'Антркасто и острова Юон (Ион).

Девятого июля «около четырех часов тридцати минут мы заметили на расстоянии пятнадцати километров к северо-западу скалу, называемую Эддистон (Симбо), — рассказывает Лабийярдьер, — издали мы, как и Шортланд, приняли ее за судно под парусами. Иллюзия усиливалась еще тем, что цвет скалы очень походил на цвет парусов; ее вершину венчало несколько кустов. Острова Аршакидов, расположенные напротив скалы, покрыты утесами, до самой вершины поросшими большими деревьями».

Уточнив местоположение скал Эддистон и островов Трежери (их пять, но они находятся так близко один от другого, что Бугенвиль принял их за один остров), д'Антркасто прошел вдоль берега острова Бугенвиля. Последний, отделенный очень узким проливом от острова Бука, был весь возделан и казался очень густо населенным. С его жителями французские моряки несколько раз вступали в обменную торговлю, но уговорить их подняться на корабль оказалось невозможным.

«Кожа у них, — рассказывает Лабийярдьер, — темная, но не совсем черная. Эти дикари среднего роста; они были голые, и их превосходно развитые мышцы свидетельствовали об исключительной физической силе. Лица ни в коем случае нельзя назвать приятными, но они чрезвычайно выразительны. У островитян довольно большая голова, лоб широкий, лицо плоское, особенно в нижней части, тупой подбородок, чуть-чуть выдающиеся скулы, приплюснутый нос, большой рот и сравнительно тонкие губы.

Пятнадцатого июля мореплаватели закончили ознакомление с западным берегом этих двух островов, восточную часть которых исследовал Бугенвиль.

На следующий день глазам французских моряков предстал остров, которому Картерет дал имя сэра Чарлза Харди, а вскоре затем — юго-восточная оконечность Новой Ирландии.