- Как жестоко, - вырвалось у Джейн.

Я искоса глянула на неё. Мы мало знаем друг о друге, может, у Джейн есть дети?

- Кошмары снятся не просто так, - Кошмарыч был как всегда терпелив. - Чаще всего, когда это не просто сброс во сне негативных эмоций, это проигрывание тревожащей человека ситуации. Встретившись с ней во сне, человек или привыкнет к мысли о таком варианте, или же побережется и сумеет избежать реального воплощения страха. Разумеется, дается это не всем, но раз за разом выбрасывая эмоции во снах, человек становится закаленнее в реальности. А для клинических случаев у нас есть кошмар-перевертыш. Права, всем сновидцам с клинической фобией мы его не сним. Потому что — и это отметьте отдельно! - мы не лекари. Мы — морфы.

- Кошмар-перевертыш? - кто-то должен был это спросить, и Вячеслав не подвел ожидания мастера.

- Вы бежите и опаздываете всё равно на пароход, предположим, - чуть повернулся к нему лицом Кошмарыч. - А когда он отходит, и вы рвете на голове волосы и пинаете чемодан, вы видите надпись «Титаник». И таких примеров множество. Кошмары-перевертыши могут быть на экзамене на четвертом курсе, на пятом мы с вами будем встречаться лишь в том случае, если кошмары станут вашим профилем.

И уставился на меня, разумеется.

Пришлось уткнуться в свою тетрадь, чтобы никак не отреагировать. Занятие было очень интересным, а кошмары — не таким уж большим злом. Но хотела ли я стать мастером в кошмарах? Вот уж не уверена.

И задание было простое — написать самые распространенные страхи из тех, что снятся самым разным людям. Одну дюжину страхов. Кто больше угадает в результате, получит первый значок. Это всех вдохновило. Мы уже знали — кто от старших, кто из расписания и инструкций, что значки с черными или цветными зонтиками шли в зачет оценок не меньше, чем реальные оценки в журнале. Даже лучше — ими можно было зачесть экзамен или зачет. Небольшая уловка для того, чтобы не терять хороших сноходцев, просто неспособных к одному или другому виду снов.

Так что настроение после урока у всех было боевое. Мы веселились, словно уже сдали первую сессию, никак не меньше. Даже диффенбахия выглядела бодрячком, равно как и её хозяйка — всё-таки за старушку я особенно переживала.

Поэтому мы как-то пропустили момент, когда в классе появился следующий преподаватель. Он, по сравнению с Кошмарычем, облаченным в латы и плащ, выглядел слишком обычно. Невысокий, худощавый с бородкой, скорее напоминающей затянувшуюся небритость, он был довольно молод. Даже наши детки на него отреагировали без восторга — Аня наморщила нос, а Мортимер застыл с какой-то презрительной миной.

Я даже как-то засомневалась, что хорошо разбираюсь в детях. Эти были какие-то инопланетяне, а не дети. Хотя, если уж совсем серьезно — сны были тем самым местом, где каждый мог оказаться совершенно кем угодно. Я лишь надеялась всем сердцем, что из нашей милой Анны Васильевны в какой-нибудь неподходящий момент не полезут щупальца. А подходящего для этого момента я пока и не придумала.

- Доброго часа, - поприветствовал нас преподаватель. - Я познакомлю вас с предметом, имеющим грани теории и практики. Сегодня я уже работал с теоретиками первого курса...

Он зажмурился, словно не мог скрыть восторга, в который его вогнали теоретики первого курса. Даже обидно.

- Представьтесь, пожалуйста, - подняла руку Джейн. Вот уж человек полностью влился в ход работы. И тетрадь у неё были для каждого предмета своя, и сумка аккуратная, с кожаными заплатками. Выглядело круто.

Преподаватель неожиданно смутился. Не знаю, после Картины Георгиевны мы вообще вряд ли чему-то удивимся, надо было ему так и сказать, но я всё ещё придерживалась тактики незаметности и промолчала.

- Меня зовут Кир, я преподаю проекцию пространства, один из немногих общих предметов для теоретиков и практиков, - бодро начал он, но увести тему ему не удалось.