Жюль ничуть не расстроился, просто сел на... на... на пространство и уставился на меня своими великолепными глазищами, готовый наблюдать, как я буду «творить магию». Почему-то я представила это именно так.

- Крибле-крабле-бумс, - заявила я, пристально глядя на карту с диванчиком. И словно волшебные слова подействовали, но не на карту, а на меня. Вдруг стало стыдно. Вот чего я взъелась на этого Жюля? Просто из зависти что ли? Вон какие вещи он рисует, а ведь тоже только-только учиться начал.

С негромким треском диван встал на середину пузыря. Я прямо залюбовалась. Вроде бы и не совсем сама делала, но удовольствие от хорошо проделанной работы присутствовало.

- О-о! - похоже, у Жюля было схожее ощущение. Интересно, как люди попадали в теоретики? Это же всё удовольствие от снов теряется — сплошь расчеты и карты, сонники и предсказания.

Тем временем Жюль переместился на одну половину дивана и со вздохом откинул голову на подлокотник. Я поспешно сосредоточилась на второй карте — той самой книжной полке с лампами-жуками. Тут-то меня и настигло желание похулиганить. Ну вот зачем Мортимер вообще заикнулся про живые предметы? Это же просто ящик Пандоры.

- Ты не против, если лампы будут немного... - я пощелкала пальцами, чтобы подобрать слово. Не стоило говорить сразу о живых лампах — лично я ни за что не согласилась бы на такое, а Жюль мог оказаться похож на меня, как не странно это осознавать. - Двигаться?

Восторг в глазах парня — да он едва ли старше меня, между прочим! - заставил меня забыть о всех беспокойствах по поводу этой идеи.

Снова этот сочный треск — словно ломаешь спелое яблоко, и прямо в пространстве повисли полки, на которых медленно ползали, трещали раскрываемыми и складываемыми жесткими надкрыльями жуки-лампы. Вот этот момент меня смутил — насколько я помню, звук должен накладываться отдельно. Надеюсь, я не слишком напортачила.

Уверенности в этом у меня не было, поэтому круглый ковер и камин я создала, не отступая ни на йоту от нарисованного. Поэтому труба камина уходила в пустоту, что заставило Жюля чуть смутиться. Последняя карта сделала нас обладателями столика, на котором располагался чайник, две чашечки на блюдцах и блюдо с круассанами. Да уж, если бы я посмотрела все карты внимательно, мне не пришлось бы спрашивать, откуда мой сосед. Хотя это выглядело даже немного чересчур. Словно он не француз, а мое представление о французах. Хотя, возможно, моя подозрительность не имеет под собой никакой подоплеки.

Круассаны оказались муляжами. И не знаю, спросить-то не у кого — то ли я недостаточно постаралась, то ли с таких карт нельзя сделать еду. Последнее шло вразрез со всем, что я видела до сих пор, но первое было обиднее.

Жюль при этом совсем не выглядел расстроенным.

- Можно подбросить в камин вместо дров, - предложил он. - А то я их не нарисовал.

Я подумала было о том, как здорово будет, если мы угорим прямо во сне, но потом прикрикнула на себя мысленно. Сны становятся такими, как мы их видим — вот и нечего придумывать себе неудачу на пустом месте. Похоже, отругать себя, пусть даже мысленно, довольно эффективно — через минуту в нашем камине горел огонь, а в чайнике оказался отличный чай, пусть и без сахара.

А прикрывшись учебником, можно было свободно разглядывать соседа, который что-то чертил на деревянном планшете. Со временем я поняла две вещи. Первое — я могла и привыкнуть к его внешности и рано или поздно перестать замечать, а значит, и ненавидеть. Это была хорошая новость. Вторая была похуже — за все это время я не прочитала ни строчки.

- Вам много задают, - произнесла я вслух, едва не испугавшись собственного голоса в уже привычной тишине.

- О да, - Жюль поднял голову от работы и очаровательно улыбнулся. Что за человек! Только привыкнешь.