– Как я это не люблю, – прохрипел инспектор, вцепившись в подлокотники. Вряд ли сейчас он размышлял над моей задачей. Но в перерывах между импульсами в голове у него все-таки что-то содержательное происходило, поскольку один раз он спросил:

– Шесть утра, это по цейлонскому времени?

Я ответил, что шесть утра на Земле бывает только на Цейлоне. Мозг Департамента Тяжких Преступлений Службы Общественной Безопасности планеты Фаон продолжал усиленно работать в том же направлении:

– А на какое время было назначено открытие конференции?

– На десять. Вы на правильном пути, – подбодрил я его. Он опять задумался.

На предпоследнем витке, инспектор не выдержал:

– К черту вашу угадайку. Я вам что, курсант из полицейской академии?! Не хотите говорить, не говорите!

– Так говорить или не говорить? – поинтересовался я у приунывшего инспектора. – Ладно, не буду вас мучить. Взрыв должен был произойти не в центре треугольника, а над ним, на высоте две тысячи четыреста километров.

Инспектор даже присвистнул (раньше такого я за ним не замечал).

– Пирамида! Ну Евклид, ну он дождется, – почему-то пригрозил он террористу.

– Тетраэдр, – уточнил я.

– Там был корабль?

– Да. Пассажирский корабль, который вез одну из делегаций. Они едва успевали к открытию конференции.

– Откуда? Откуда, спрашиваю, делегация? – заметив, как напряженно я разглядываю текст на планшете, повторил он вопрос.

– В том-то и дело, что с Ауры, – ответил я.

Впрочем, никакой реальной связи между взятым в дорогу чтивом и конференцией по межпланетному сотрудничеству я пока не видел.

После приятного музыкального вступления, голос из репродуктора объявил: «Господа пассажиры, мы находимся на высоте две тысячи четыреста километров над поверхностью Фаона. Через два с половиной часа наш корабль совершит посадку…», ну и так далее. Виттенгер побледнел.

– Не рванет?

На самом деле, он употребил менее литературное выражение.

– Все может быть, – сказал я, будучи немного не в себе от таких совпадений. Инспектор притих до самой посадки.

Видимо, не все может быть, раз мы благополучно приземлись. Это обстоятельство так обрадовало моего попутчика, что на стоянке флаеров, перед тем как расстаться, он долго благодарил меня за приятно проведенное время, за интересную и поучительную беседу и за все такое прочее. Я отвечал ему тем же, и мы расстались еще большими друзьями, чем были до того.

2

Начавшись вчера вечером, дождь продолжал лить и сегодня. Последний дождь в этом году, как заверили меня коллеги из Отдела Стратегического Планирования. Я с ними связался еще с пересадочной станции – хотел узнать про погоду. Ответил мне зануда Нимеш. Он сказал, что, мол, зря я думаю, будто спрашивать у него про погоду – это очень остроумно, а если и остроумно, то не ново: мол, их подобными вопросами уже достали. Я ответил, что если он не знает, то пусть так и скажет и перекоммутирует меня на справочную метеослужбы. Тогда он предложил поспорить на сотню, что в день моего прилета пойдет последний в этом году дождь.

Спорить я отказался под тем предлогом, что ему нечем ответить – так я намекнул, что все деньги в Редакции зарабатывает наш Отдел Оперативных Расследований, а Нимеш и прочие только штаны протирают. Но если говорить серьезно, дожди на Фаоне такая же редкость, как температура выше пятнадцати тепла, поэтому уже второй дождь за год может стать последним. Нынешний дождь был по меньшей мере третьим, и Нимеш, предсказывая, ничем не рисковал, в отличие от меня, рисковавшего целой сотней.