– Кто такой Никишка?

– Сосед, комната напротив, но он здесь не живет. Иногда приходит, как с зазнобой своей поругается. Дня два водку попьет не вылезая из комнаты, через пару дней начинает ей названивать, прощения просить и опять исчезает. Ну та его прощает. А куда она денется с мальцом на руках! Никишка парень видный и зарабатывает неплохо.

– Но сейчас его нет?

– Пришел, взял, что нужно, и ушел. Да, вот что помню. Легла спать, только задремала, как у Верки псы разлаялись, дворняги безмозглые. Она же всех в дом тащит. Я бы, конечно, пошла бы к ней с претензией, но поскольку отец Никодим приехал, сдержалась. Правда, она сама собакам всыпала. Слышала, как они заскулили.

– Долго лаяли?

– С минуту, не более того.

– А где живет Никита Говорков, вы знаете?

– Нет, милок. Он парень замкнутый, много болтать не любит. О том, с кем живет, и то узнали от его нынешней жены. Приезжала она как-то сюда с дитем. Ладная девица, вот только курит.

– Ну хорошо, Надежда Митрофановна, если еще чего вспомните, то позвоните мне.

Марецкий положил на стол визитную карточку. Выйдя в коридор, он застал врача, положившего телефонную трубку на рычаг.

– Я вызвал труповозку, Степан. Отвезем на вскрытие, там все и узнаем в деталях.

– А что навскидку?

– Стреляли из револьверов с расстояния двух метров, но не ближе. Ожогов и следов пороха нет. По два ранения и по контрольному выстрелу в голову.

Сработано чисто. На клыках собаки есть кровь. Думаю, она успела убийцу цапнуть за ногу.

– Почему именно за ногу?

– Если убийца стрелял с вытянутой руки, то рост у него не менее метра восьмидесяти. А такой пес просто не допрыгнул бы до его локтя. Значит, стреляли сверху, когда тот вцепился ему в ногу. И рана у него между ушами.

В коридор вышел эксперт.

– А ты что скажешь, Алик?

– Виктор Николаич прав. Стреляли из револьверов. Гильз нигде нет. В комнату вошли в тот момент, когда хозяева чаевничали, сидя мирно за столом.

Теперь прикинем. Три пули ушло на собак, две на хозяйку и четыре на мужчину.

Судя по содержимому его чемодана, мужчина – священник. Все церковное облачение он привез с собой, а в дороге ехал в штатском. Волосы в косичку заплел, чтобы под кепку спрятать, ну а бороду брить не решился. Но об этом позже. Сначала об убийцах. В револьвере шесть или семь патронов, а выпустили девять. Значит, стреляли как минимум с двух стволов. Порог затоптан не одним человеком. Обувь грубая, сорок третий размер и сорок пятый. Фасон один, как их теперь называют, «говнодавы». Вчера весь день шел дождь, так что грязи наволокли много. На ограбление не похоже. В комнату они не проходили. Сделали свое дело и ушли.

– А что ты там про бороду бормотал? – спросил Марецкий.

– В вещах священника найден билет «Серпухов-Москва» и всякая мелочь. В чемодане праздничная ряса, золотой нагрудный крест и церковный орден. Понятно, что в таком облачении в поезде не поедешь. Но зачем ему понадобилось выряжаться в колхозника, не ясно. Роба, кирзовые сапоги, кепка. Вот я и подумал, что волосы он сплел в косичку и спрятал под кепку, ну а бородой сегодня никого не удивишь. Может, бежал из монастыря?

– Нет, Алик, он готовился к приему у епископа. И потом, он не монах, а приходской священник. Бежать ему никуда не надо, он может тихо уйти сам.

Монастырь тут ни при чем. Другое дело, что он не хотел привлекать к себе внимание. Сейчас многие вдруг стали верующими, любят свечки в храмах. Но при самой искренней скромности наряжаться в колхозный камуфляж – дело странное.

В квартиру вернулся участковый.