— Староста сказал, что жена Семеныча уехала в гости к сестре в соседний городок. И детей с собой взяла. Вот мужик и заскучал.

Мы оказались в гостиной, и я едва не присвистнул.

— Тут не скукой пахнет!

Диван был разломан, вещи вывернуты из комода, а сервант опрокинут на пол. Его содержимое разлетелось по углам. Осколки хрусталя и фарфора жалобно скрипели под подошвами ботинок. Выпотрошенный плюшевый медвежонок смотрел в потолок испуганным наполовину вырванным пуговичным глазом. Второго на мордочке не было вовсе.

Посреди комнатки мрачным зевом распахнулась крышка подвала. Вниз вела добротная лестница. Я заглянул внутрь, оценив ряды полок с баночками закруток. На каждой боковине светлела наклейка с названием консервации.

— Хозяйка тут имеется.

Пришлось зайти в соседнюю комнату и убедиться, что детская в таком же плачевном состоянии, как и гостиная. Кровать была перевернута, фанерный домик для кукол раскрошен на куски, розовая штора наброшена поверх сорванной с потолка люстры.

— Хорошо, что семьи не было рядом, — тихо произнесла Серова и усадила порванного медвежонка на чудом уцелевшую книжную полку.

Однако самое любопытное ждало нас на кухне. Тут мебели не осталось. Ее всю выбросили в окно, предварительно его разбив. А быть может стекло рассадили одним из стульев, который лежал с другой стороны подоконника.

Плита валялась на боку, но, к счастью, она была электрической, а не газовой. Иначе дом бы могло разнести. Потому как тут было накурено. На грязном линолеуме хозяин тушил окурки.

— Ой, — вскрикнула Ксения и Денис тотчас оттеснил ее к стене прикрыв собой.

В его ладони вспыхнул огонь. И даже мне стало не по себе. Но никого постороннего в доме не оказалось.

— Я чем-то укололась, — жалобно простонала девушка, припадая на правую ногу.

— Где?

Журналистка оперлась о стену и неловко задрала штанину на лодыжке. Из-под ткани показалась кожа, испачканная красным.

— Чем это ты умудрилась пораниться? — я подтянул сломанное кресло и усадил Ксению на подлокотник.

— Спасибо, — она поморщилась. — Вы занимайтесь своими делами. А я справлюсь с этим.

Девушка принялась закатывать рукава.

— Уверена? — напряженно уточнил князь. — Не хватало нам потом тебя к врачу вести.

— Там сейчас Семеныч, — закатила глаза девушка. — Мне туда совсем не хочется. Это всего лишь царапина, с которой я справлюсь.

Мне так вовсе не казалось. Рана была внушительной.

— Не сморите, а то зайчиков в глаза поймаете, — пошутила она.

Затем встряхнула руками и провела ладонью над своей раной.

Пространство вокруг царапины замерцало, как будто перед нами работал сварочный аппарат. Свет был таким ярким, что пришлось и впрямь прищуриться.

Однако рана прямо на глазах принялась стягиваться. Пока не осталась лишь незначительный порез.

Девушка утерла лоб ладонью и пробормотала:

— Уже не так страшно.

— Так вы целительница, — протянул Денис.

— Лечение ран не самая моя сильная сторона, — как-то сразу напряглась Серова.

Затем вынула из рюкзака пластырь и налепила его поверх ранки.

— И чем ты умудрилась так порезаться? — уточнил брат, меняя тему разговора.

— Вон той штукой.

Мы повернулись и увидели, что на бельевом ящике лежала расколотая бутылка из зеленого стекла. А еще несколько чудом уцелевших стояло рядом у стены.

— А вот это интересно, — пробормотал я. Подошёл к ним и склонился.

Поднял одну и повертел в руке. Прочитал на этикетке:

— Водка "Особая". Меняет восприятие мира. Узнаешь?

Я показал ее Денису. Но тот посмотрел на меня с непониманием.