|
Гребень, несколько кусков мыла, крохотное металлическое зеркальце, краска для волос, полотенце, утка. Последнее – особенно актуально. Алаис читала, что моряки справляли нужду прямо с борта корабля, единственное, ориентируясь по направлению хода и ветра, чтобы не забрызгало. Она, по понятным причинам, так сделать не могла. Будет все совершать в каюте… если ей предоставят каюту, а не место в общем кубрике. Читала она романы Джека Лондона. Каюта для капитана, первого помощника и кажется, доктора. Всё.
Остальные – гамак и общий зал. Так что Алаис на всякий случай приобрела и гамак, и нечто вроде занавески. Как прицепить – разберемся, но хоть какое-то уединение будет. Все это было плотно скатано в тючок, который можно было прицепить за спину. И – гарола. Все, больше у нее ничего нет. Разве что пояс на теле и зашитые в него монеты и ценности. Ах, не ценила она когда-то пластиковые карточки. Вот как тут быть, если в любой момент тебя могут лишить всего? Начиная с денег и кончая жизнью? Здесь правит закон силы. Клыка и когтя. То ли дело – милый добрый двадцать первый век, когда кругом полиция, когда преступники чего-то да опасаются, а свое состояние можно перевести просто через компьютерные сети. Хоть на каймановы острова, хоть лично каждому кайману. Ладно! Выбора все равно нет, разве что вернуться к мужу. Черти б его побрали! Алаис посмотрела в окно, и от всей души, вот сколько у нее было сейчас сил и вдохновения, пожелала Таламиру погибнуть смертью безвременной. Мучительной и жестокой. И стыдно ей не было.
– Моя королева… Тихий шепот в алькове, сплетенные в порыве страсти тела, жемчужный отблеск глаз под приспущенными веками… – Да… о, да! Одно из тел принадлежало королеве. А вот второе… Что может позволить себе королева? Многое, очень многое. Она может быть жестокой, коварной, властной, развратной, алчной, деспотичной… она даже налоги может повышать каждый год и любовников менять каждый день. Чего она себе не может позволить? Быть посмешищем. А Таламир ее выставил именно что на посмешище. Вассал, от которого жена сбежала смешон ми нелеп. И ладно бы он нашел Алаис! Эта девка умудрилась так спрятаться или удрать, что найти ее не могли всеми силами стражи и гвардии! Над Антом смеялись, а заодно начинали смеяться и над королевой. Какая-то скотина бросила шуточку, мол, герцогиня удрала потому, что не хотела оказаться в постели между королевой и герцогом… язык бы вырвать сволочи! За смешки за спиной, шуточки… Таламира пришлось изгнать из монаршьей постели и заменить графом Артьеном. Который сейчас и старался не за страх, а за совесть. И добился своего. Тело королевы вздрогнуло, женщина прикрыла глаза и протяжно застонала. Несколько минут любовники были неподвижны. Потом ее величество открыла глаза и потрепала любовника по щеке. – Ты был великолепен… – Ваше величество, вы словно звезда на небе, вы озарили мою жизнь, как пролетающая комета… Астроном… Лидия чуть поморщилась. Таламир такими пошлостями не страдал, да и в постели был получше, но… Пока сойдет и граф. А Таламир… С глаз долой – из сердца вон, этот принцип действует и на королевские дворы. А посему…
– Это – опала? Таламир сверкал глазами, но королева и бровью не повела. – Нет. Это забота. – Забота!? Выгнать меня и заменить на этого паркетного сопляка – забота!? Лидия покачала головой. – Любезнейший, вы забываетесь. Тон был отработан до мелочей, мало того, он был подкреплен внутренней уверенностью в себе. |
