Алаис покачала головой.

– Я бы тебя не взяла. Слишком велик риск провала.

– Почему?

Элайна не возмущалась. Дочь купца, она могла оценить риски, взвесить их, разобраться…

– Первое. Ты любишь Шеллена и можешь выдать себя. Второе. Наверняка рядом с ним есть предатели. Далана он не видел, так ведь?

– Издали. Но мы решили, что пока знакомить их рано. Вот когда Далан был маленький, Шеллен его часто видел, просто мальчик не помнит.

– Хоть это хорошо. Не будут орать при виде друг друга. Тебя – знают. Далана – нет. А замаскировать тебя мы попросту не сможем. Кожа, волосы, лицо, глаза…

– Как тебя?

Алаис подняла брови.

– Когда ты не следишь за собой, то ходишь, двигаешься совсем иначе. Иначе говоришь, держишься…

– Вполне возможно. Как… Шеллен?

– Да, и это тоже есть. Проскальзывает иногда.

Алаис мысленно ругнулась.

Ну да, моторика-то принадлежит Алаис Карнавон, это она училась кушать, не оттопыривая локти, ходить с книгами на голове и прочим аристократическим ужимкам. И когда душа отвлекается, привычки лезут наружу сорняками.

Плохо. Вот так и прокалываются люди.

– Я привыкла бродяжить. Далан гибче и мягче. А ты… извини, но на тебе хорошая жизнь крупными буквами написана.

Элайна покачала головой.

– Я все равно поеду с вами.

– Куда?

– Допустим, в Тавальен?

Алаис взялась за виски.

– Элайна, давай сначала расскажем все Далану, послушаем, что он скажет, а уж потом…

Женщина вздохнула и согласилась.

Далан не подвел.

Алаис так и тянуло съязвить – мексиканские сериалы, только не понял бы никто.

Благородный отец – Хулио, ты не сын мне!

Страдающая мать – Хулио, ты сын не только мне, но еще и ему, тому…

Алаис – группа поддержки – Хулио, не плачь! И из окна тоже не бросайся, не надо!

Лизетта – тетушка, заламывающая руки: 'о сколько лет тому позору!'.

Сам Далан – главное действующее лицо… и это лицо про телесериалы даже не слышало. И как оно должно реагировать (обморок, страдания, рыдания, попытки сейчас же воссоединиться с родным отцом) тоже было не в курсе. А потому получилось не хрестоматийно и вовсе даже не по канону.

Услышав о великой любви и трагедии своих родителей, мальчишка сначала задумался, потом наморщил нос, а потом выдал такое, от чего Арон расцвел майской розой, а Элайна побледнела и осела в кресло.

– Пап, а не наплевать ли, кто меня там сделал? Воспитывал-то ты, ты и отец! А этот…

– Осеменитель, – тихо подсказала Алаис, но Далан услышал.

– Во! Этот осеменитель пусть облезнет и неровно обрастет! Мне он к чему со своим наследством? Жил и проживу, сам заработаю! Мы, Шедеры, не белоручки!

Лизетта захлопала в ладоши. Громко и звонко.

– Молодец, племянник! Лайни, а он точно от Шеллена? Замашки точно наши!

– Купеческие…

– Так и ты не из благородных…

– Цыц! – Арон не дал разгореться скандалу. – Значит так, Далан. Я бы на это плюнул. Ты все равно мой сын, кто бы тебя ни сделал, сам знаешь, что тебя, что остальных, воспитывали и лупили одинаково, разве что у тебя еще Тисам был…

– Он и с мелкими занимался.

– Тем более. Но Алекс уверяет, что это не так просто.

– Алекс? – Далан посмотрел на подругу. Алаис почесала нос.