— Это и натолкнуло меня на мысль о подмене. Я был разорен, погиб… Оставалось только исчезнуть… Но мне надо было спрятаться так, чтоб никто не знал, в каком–нибудь уединенном пустынном в такое время года, месте… Вот почему я приехал сюда, и почему выбрал вашу квартиру… из–за ее расположения… и удобств… Сестра должна привезти все необходимое для окончательного бегства… одежду… немного денег… Остается одна деталь, которую я недостаточно обдумал: за ней, возможно, следит полиция. Со мной–то все в порядке… по телевизору сообщили… моя смерть не вызывает никаких сомнений… А вот Мерибеля ищут, и наверняка считают, что сестра знает, где он находится, и что по ее следам смогут до него добраться… Она обязательно приедет… Только, может быть, не раньше завтрашнего дня… или послезавтра… как только представиться возможность… Теперь вы мне верите? Она опустила руки и взглянула на него с неожиданной тоской.

— Можете рассказывать, что хотите, — сказала она.

— Клянусь вам, это правда. Подумайте: прежде всего, все это охотничье облачение, так вас удивившее… вот и объяснение… консервы… я схватил первое попавшееся под руку, когда бежал… Слушайте, вспомнил, еще одна деталь… Бритва! Я позабыл, что здесь напряжение 220В. Она перегорела, видимо. Вот мне и пришлось отпустить бороду… Хотите посмотреть? Выбросил в мусорное ведро. Могу сходить за ней.

Он ее не убедил, и она медленно вернулась в гостиную.

— Ну, спрашивайте! — выкрикнул он.

— Это самоубийство, — неуверено начала она. — Человек не может так легко расстаться с жизнью. Особенно, если он предвидел, что однажды его выведут на чистую воду.

— Обратите внимание! Вы забыли внезапность. Мы возвращались с охоты. Он и не подозревал… А кроме того, там была его жена… И я… Его обвинили при нас. И он не выдержал.

— Удивительно!… Много он присвоил?

— Не знаю. Вероятно, несколько десятков миллионов.

— Он не сознался?… Вы знаете это только со слов шантажиста?

— Извините меня!… А его собственные заявления? Мерибель признал свою вину, но не сказал, сколько украл.

— Если бы вас допрашивали в полиции, вы бы рассказали то же самое?

— Естественно.

— И вы думаете, они приняли бы вашу версию? Я лично сомневаюсь.

Наморщив лоб, теребя пальцами уголок подушки, она старалась точнее уловить мысль.

— У полиции, — продолжала она, — есть такие средства проверки, которых у меня нет… Этим вы и пользуетесь… Может, вы выдумали это самоубийство, чтоб произвести на меня впечатление, сыграть выгодную роль.

— Значит я лгу.

— Не знаю… — устало сказала она. — Мне все надоело… вы… ваши несчастья… Отпустите меня!…

Ужасно обиженный, Севр подыскивал доводы, могущие убедить ее.

— У меня есть еще доказательства, — внезапно сказал он.

Он только что вспомнил, что бросил в ящик шкафа бумажник и обручальное кольцо. Он сбегал за ними, положил на диван, между собой и ею.

— Ну что, — сказала она, — бумажник… вижу… и кольцо.

— Это его личные вещи. На кольце даже должны быть его инициалы.

Он взял кольцо, зажег люстру, и, наклонившись, приблизился к свету чтобы прочесть:

— М. — Л. — Ф…. Филиппу от Мари–Лор… И дата свадьбы… Ну что, я это выдумал, да? Он поднял на нее глаза и вдруг поразился ненавистью, от которой ее лицо стало похоже на гипсовую маску.