Зазвонил телефон и мэтр Тессие долго слушал, подняв глаза к потолку и поигрывая пальцами свободной руки словно на пианино. Затем, зажав трубку между головой и плечом, сделал отметку о свидании и закончил разговор.

— Прошу прощения, месье Дюваль… Слушаю вас… погодите… Я бы просил вас очень коротко резюмировать разногласия между вами и супругой. Ваш жизненный путь… факты. Понятно? Ничего лишнего. У закона нет чувств. Дети?

— Нет.

— Мадам Дюваль не беременна?

— Нет.

— У вас, безусловно, есть доказательства измены?

— Измены нет.

Телефон зазвонил снова. Адвокат поднес трубку к уху округлым красивым жестом. Дюваль начал испытывать к нему недоверие. Впрочем, Рауль уже почувствовал недоброе, проходя через приемную. У него было впечатление, что он в гнезде врага. Как он мог забыть то время, когда вместе с товарищами в продрогших пригородах торопливо писал большими буквами на стенах заводов: «Долой спекулянтов!?» А теперь… Все это из–за Вероники… Они все сговорились за его спиной. Они все соучастники! Метр Тессие прекратил разговор, нажал на кнопку внутреннего селектора.

— Очень прошу больше меня не беспокоить. Затем обратился к Дювалю.

— Итак! У вас, конечно, есть обоснование жалобы?

— Развод просит моя жена.

— Ах, так! Прекрасно! Вы, видимо, ищите защиты… В чем же она обвиняет вас?

— Она полагает, что я хотел ее убить.

— У вас вид вовсе не убийцы, — сказал адвокат. — Не знаете ли кто ее представляет?

— Нет.

— Рассказывайте, ничего не утаивая!

Дюваль попытался объяснить случай с русской рулеткой. Наверняка адвокат не очень–то хорошо все понял.

— Ваше душевное состояние заслуживает внимания, дорогой месье… Не забудьте рассказать о вашем детстве. В конце–концов возникает единственный вопрос: о чем вы думали, когда закручивали гайки?

— Я не помню.

— Продолжайте.

Дюваль описал сцена на автостанции, не забыв упомянуть о бумаге, которую он подписал.

Адвокат закрыл глаза, словно пытаясь увидеть обстановку.

— Невероятно! Невероятно!

Затем уставился на Дюваля и покачал головой.

— Что же вы от меня хотите? Все козыри у вашей жены. Мы у нее в руках… Если она захочет, то сможет обратиться к прокурору республики… Ведь есть свидетели. Отдаете вы в этом себе отчет? Ваше положение безвыходное.

— Я написал это признание для облегчения процедуры развода, — сказал Дюваль.

— Нет, нет, вы слишком наивны, дорогой. Всегда можно найти причины для развода. Для того мы и существуем. Но никогда, слышите меня, никогда, никто так не поступал со своим противником, как вы.

Адвокат поиграл ножом для бумаги.

— Вы, наверное, почувствовали, что у нас будут большие затруднения.

— На каких условиях заключен ваш брак?

— На равных. Но все внесла жена. У меня же есть лишь мое ремесло. Я ведь кинезитерапевт.

— Она потребует средств на содержание и получит их сполна. Сколько вы зарабатываете?

— Это зависит… примерно от трех до четырех тысяч франков в месяц. Да! Я забыл вам сказать, что моя жена уже была в разводе.

— Замечательно! По ее вине?

— Нет. Чарльз Эйнольт, первый ее муж, все взял на себя.

— Жаль!… Во всяком случае, в данный момент мы сделаем вот что. Прежде всего, вы должны покинуть ваш общий дом.

— Я уже сделал это, — сказал Дюваль.