Но если относиться к этому серьезно и не брать в расчет эмоций сиюминутных, — значки, звания, награды и даже бюсты — это все–таки детские игры взрослых дядей, и есть в этом что–то искусственное. Писатель создает свои произведения для читателя, а он, читатель, как известно, наград не раздает, в лучшем случае напишет автору письмо. Да и замечено: чем самобытнее художник, тем больше у него врагов и хулителей. Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Тургенев, Некрасов, а в наше время — Булгаков, Маяковский, Есенин, Бажов… Не было у них ни званий, ни наград. Так уж лучше с ними делить судьбу, чем быть в обществе тех, кого владыки мира забросали медалями.

Дай мне Бог признания читателя — ничего другого не хотел бы я в жизни.

С 1946 года — журналист, корреспондент дивизионной газеты «На боевом посту» во Львове, затем — «Сталинского сокола» в Москве, потом служба в Румынии, демобилизован в звании капитана, Литературный институт им. Горького, десять лет работы в «Известиях».

С 1970 по 1974 год работал в издательстве «Современник».

В пятьдесят лет ушел со службы на «вольные хлеба», как у нас говорили.

В 1987 году умерла жена Надежда Николаевна, бывшая много лет мне и верным другом и помощницей. Женился во второй раз, переехал в Ленинград.

Петербургский период жизни совпал с бурными событиями, когда на Россию навалились все черные силы земли и от их сатанинской работы стали рушиться устои созданной за тысячелетие российской империи. Распался Союз Советских Социалистических республик, остановлены заводы, парализована наука. Образование, культура и искусство отданы пошлякам и пересмешникам, русская литература загублена на корню. Многие мои товарищи по цеху выронили перо, другие стали писать на потребу растлителям и врагам русской культуры. Отечественная интеллигенция в очередной раз стала предавать взрастивший ее народ. Я продолжал писать романы. За двенадцать лет жизни в северной столице написал десять романов. Восемь из них удалось напечатать.

Не могу я тут не сказать, что такой творческой прыти я во многом обязан супруге своей Люции Павловне, вдове покойного Геннадия Андреевича Шичко, открывшего метод безлекарствен- ного отрезвления алкоголиков и тем обессмертившего свое имя. Люция Павловна во всем мне помогает: создала благоприятные бытовые условия, редактирует мои книги, осуществляет многие компьютерные операции. Замечу, кстати, что она и сама является членом Союза писателей России, автором двух книг о своем первом муже и основательной работы об академике Ф. Г. Углове. Сейчас же она взяла на себя труд осмысления моего творчества, пишет статьи, в которых помогает читателю понять содержание моих книг.

Писательская судьба?.. Трудная, тревожная, как у большинства русских литераторов, не ищущих успеха в салонах капризных мод, не идущих на поводу у всесильной конъюнктуры.

Много сил отдано газетам; там статьи, очерки, рассказы — часто и они писались с болью сердца, с надеждой исправить нравы, улучшить всеобщую жизнь. Их сотни, они лежат в книжных хранилищах, как мертвые бабочки — родились и умерли в один день, и им уж не воскреснуть.

Печатал книги — повести, романы, публицистику.

Был период — десять лет — когда после ряда статей, к тому же и директивных, мне был закрыт доступ в издательства, и я вынужден был уйти в тень, помогал академику Углову писать книги.

Кстати, в жизни моей не однажды случалась ситуация, когда я уходил в тень и становился «певцом за сценой». Еще во времена Хрущева помогал владыке отделывать его речи, а затем маршалу авиации Красовскому писать его мемуары, а также генералам Рамазанову, Чистякову. На эту невидимую, но тяжкую работу ушло десять лет моей жизни. Книги эти, и особенно угловские, разошлись большими тиражами, переведены на языки многих народов — и сознание полезности этого труда грело и греет сейчас мою душу.