— Я тоже поначалу был угловатый. И лишь со временем… вошел в тело. И ты…

— Случается, и девчонки наливаются, словно куклы, да у нас в балете свои законы: если уж изначально прилепится ярлык, так его не отмоешь. Не хочу я… судьбу испытывать. Лучше в институт пойду, а потом к отцу на завод, как ты вот.

Но тут она заметила, как ее собеседник поморщился, точно от зубной боли. Спросила:

— Что с тобой? Я что–нибудь сказала неприятное?

— Да нет, у меня тут вот… — он потрогал позвоноч- ник, — спина болит. На олимпиаде последний прыжок неудачно вышел.

— Как это неудачно, если золотую медаль получил?

— Да лучше бы я ее не получал, но только бы спина не болела.

— Снимай рубашку, я тебя посмотрю и массаж сделаю.

— Ты что, ума лишилась? Скажешь тоже: массаж!

— Снимай, снимай. Я сразу увижу, если сегмент позвоночника из гнезда вышел. У нас это случается. И у меня было. Ну, да ладно — снимай!

Подошла к Руслану, помогла снять рубашку, стала ощупывать позвоночник сверху донизу. Тронула больное место — Руслан вздрогнул:

— Ой!

— Вот! Говорила тебе: сегмент из гнезда выпал. Хорошо, что немного: на полсантиметра. Теперь лежи спокойно. Надо потерпеть немного.

И двумя большими пальцами резко нажала на позвоночник. Руслан вскрикнул от боли, а Мария продолжала давить и давить, но теперь уже ладонью.

— Эх, ты — слабак, а еще чемпион. Вот теперь будешь лежать на одном месте два часа, а лучше три или четыре. И твой позвоночник снова будет как новенький.

И, помолчав, спросила:

— А что ж ты там, на олимпиаде, к врачу не обратился? Тут и делов–то пустяк. У меня еще и не так болел, а массажистка живо на место поставила. Только вот лежать после этого неприятно. Лежи и не двигайся. Всякая порушенная ткань в нашем теле два часа срастается.

— Да откуда ты все это знаешь, пичужка маленькая?

— Знаю. А ты меня пичужкой не называй. Это на вид я кажусь девчонкой, а в душе–то я давно взрослая.

— Ладно, ладно — взрослая. Принимаю тебя в свою компанию. Только ты побольше мучного ешь и сладкого, чтобы в тело поскорее войти. Ты и сейчас хорошенькая девчонка, глаза у тебя вон какие — синим огнем горят! И носик, и ямочки на щеках. А тогда–то от женихов и совсем отбоя не будет.

— Ну, вот — и ты туда же: телом жидкая. У нас в балете говорят: «Фактуры нет». А танцор один — с Украины он, — про таких, как я, еще лучше сказал: «Ни рожи, ни кожи».

— Там, на Украине, еще и не так скажут.

Руслан осекся и отвел в сторону глаза. А Мария, видя, что он не хочет продолжать, тронула его за плечо:

— Скажи уж… как там в Хохляндии говорят.

Повернул к ней голову, сверкнул озорными глазами:

— Про таких… тоненьких — не знаю, а про толстенькую девицу, — ну, такую, словно пышка сдобная, хохол деревенский скажет: «Берешь в руки, маешь вещь».

Машенька задумалась, а потом согласилась:

— Ну, вот — и там понимают, что такое справная девица. А я что бы ни ела — веса не прибавляю. Не в коня корм.

— Подожди немного, — подбодрил Руслан. — Дай мне вылежать три–четыре часа. Я тогда за тебя возьмусь. Буду таскать по ресторанам и кормить как на убой. И уже в этом году снова тебя в балетный класс отведу.