Курицын умышленно сгущал краски, знал он, с кем имеет дело, не хотел, чтобы за ним охотились; одиночку–изобретателя и выкрасть могут, и так запрятать, что света белого не увидишь. Заранее выторговывал себе свободу жить и никого не опасаться.

— «Незабудку» мы, конечно, до ума доведем, но для этого завод восстанавливать надо. А кроме того, испытательный стенд нужно строить заново. Заказчик–то, он гарантии потребует, ему ракету в деле покажи. Годок, а то и другой придется ждать.

— Так и порешим. Завтра с Барсовым обсудим финансовые дела. Всю же технологию и само производство я от имени правительства поручаю тебе. Зарплату положим особую. Телефон мой знаешь, звони в любое время. Открою тебе секрет: дело наше будет на контроле — там, на самом верху.

И Кранах, точно Наполеон, вскинул над головой руку.

Тимофей провожал его до машины.

Деньги на счет завода стали поступать через неделю. В цеха возвращались рабочие. Им выплачивалась зарплата, но два с половиной миллиона долларов — из тех, что прислал Барсову Руслан, банк не выдавал. Курицын гудел как соборный колокол:

— Придушу Марголиса! Как только встречу, прихвачу вот этой и — крык! — шею сломаю.

Барсов представлял, как Тимофей обнимет банкира и станет душить. Тревожился: Курицына и на это хватит. Серьезно спросил однажды:

— Ты что, в самом деле можешь… придушить?

Курицын не повернулся к нему и на вопрос не отвечал. Смотрел на свои новенькие, только что купленные ботинки, шумно, как будто для еще большего устрашения, дышал. Затем поднял на друга умные, большущие, как у совы, глаза. С интонацией тепла и сердечности проговорил:

— Нет, конечно. Зачем же я так дешево подставляться буду. О другом моя забота: как довести до ума приставку. Хотел бы такую ракету армии своей подарить, чтоб уж вероятного противника она до смерти напугала.

— Кого ты в противниках числишь?

— А тех, кто завтра замахнуться на нас вздумает. Друзей–то у нас, как сказал однажды царь Александр Третий, раз–два и обчелся. Армия да флот — вот наши друзья.

Умнющий он человек, этот Курицын. Любил его слушать Барсов. И нередко задумывался о щедрости природы, наградившей Тимофея и физической силой громадной, и столь же недюжинным умом, и разносторонними талантами. Много институтов и научных центров разрабатывали «Сатану», многих денег каждая такая ракета стоит, а он умудрился и ракету средней дальности без особых затрат в самую могучую превратить. Да еще и снабдил ее способностью «обтекать» любое препятствие, так что пусть теперь создают свое ПРО американцы, а он уж оставил с носом и эту их будущую систему.

Прошла неделя, денег руслановых по–прежнему нет. Балалайкин редко бывает на заводе, прячется от Барсова. Юра Марголис куда–то уехал. Почему он теперь банкир?.. — такая же загадка, как и то, что Балалайкин — хозяин завода. Много странностей принесли с собой демократы. Ну, ладно: стал банкиром, так по–честному исполняй должность. После революции семнадцатого года банками заведовали полуграмотные местечковые жидки, налетевшие с юга Малороссии, но и они как–то управлялись. Эти же… Вот теперь, говорят, Марголис улетел в Испанию. Без него деньги Барсову не выдают. Он снова, как уже много раз бывало, как–то незаметно перешел на иждивение жены своей Елены Ивановны, а где она берет деньги?.. Вот и сегодня полный бак его «Волги» горючим залила. От старого времени оставались друзья, связи — кто–то и как–то выручал их. В сущности, они были бомжами.