Глядя в окно, Сергей поверхностью своего сознания следил за тем, что там происходит, но думал о том, что сейчас произошло.

Впервые он так ее увидел и впервые поразился, что это очень похоже на правду. Он поразился мысли, что это ее прекрасное золотистое тело, такое гибкое, такое зрелое, имеет и, наверное, всегда имело самостоятельный смысл существования, и этот смысл сильнее всего остального, что, может быть, и есть в ней, и поэтому право решающего голоса во всех спорных вопросах всегда будет за ним, за этим телом.

А разве я в этом не виноват, вдруг мелькнуло у него в голове. Но почему? Он не успел додумать эту мысль…

— — Сергей Тимурович, можно? — раздался голос мальчика за дверью. Сергей вздрогнул, очнувшись от своих мыслей.

— Ты цего?! Ты не знаешь, цто дядя Сережа заболел?! — раздался голос Вали из другой комнаты и топот ее крепких босых ног.

— Заходи, заходи, — сказал Сергей.

Мальчик вошел в дверь и поставил свою корзину у ног.

— Я только на минуту, я знаю, что вас ударил морской скорпион, -сказал мальчик и, вынимая из корзины два початка вареной кукурузы и ища, куда их положить, огляделся и спросил: — Как вы себя сейчас чувствуете?

— Лучше, — сказал Сергей.

В дверях показалась девочка. Ища глазами брюки, где у него лежал кошелек с деньгами, и найдя их, он кивнул девочке:

— Вынь у меня там деньги… Сколько?

В черных брюках, в белой рубашке с закатанными рукавами, со светлыми волосами, аккуратно зачесанными на косой пробор, мальчик стоял в дверях комически корректный и в то же время исполненный сдержанного достоинства. На вид ему было лет тринадцать — четырнадцать.

— Вообще-то мы продаем два початка — рубль, но дело в том, что Шота Карлович за вас уже заплатил, — сказал он бесстрастно и доброжелательно.

— У тебя все рубль, — ворчливо заметила Валя и, принеся тарелку из другой комнаты, положила в нее початки.

— Вам соли дать? — спросил мальчик, не обращая внимания на ворчливый тон девочки.

— Не надо, — сказала девочка и вышла из комнаты за солью, — а то опять рубль попросит.

— Соль бесплатно, — бесстрастно пояснил мальчик и, когда шаги девочки замолкли в другой комнате, добавил: — Сергей Тимурович, может быть, вам хочется с утра свежего инжира или винограда? Я могу приносить…

— Хорошо, — сказал Сергей, — а сколько это стоит?

— Килограмм рубль, — сказал мальчик, не то чтобы смутившись, а как бы сам удручаясь бедностью шкалы прейскуранта.

Сергей рассмеялся и потому, что это в самом деле было смешно, и потому, что он словно только сейчас понял тот возглас геолога из Тбилиси, после которого вся компания рассмеялась. Возглас этот явно означал:

— Слушай, что такое, у тебя все рубль стоит?

— У нас, как на базаре, — пояснил мальчик, нисколько не смущаясь смехом Сергея.

— На базаре уже давно по восемьдесят копеек, — сказала девочка, входя в комнату с солонкой, в одной ячейке которой лежала аджика, а в другой соль.

— На базаре бросовые фрукты, а у нас свежие, прямо с ветки, — пояснил он, нисколько не смущаясь уточнением девочки, — и потом, автобус туда десять копеек и обратно десять… Вот и получается рубль… Выздоравливайте, Сергей Тимурович, я пошел.

— До свиданья, — сказал Сергей.

Девочка поставила солонку на стол рядом с тарелкой, в которой лежали два початка кукурузы. Потом она придвинула скамейку к топчану и поставила на нее тарелку с кукурузой и солонку.