Да не животной или там человеческой.
— А на чьей же тогда? Рыбьей, что ли? — удивился я.
— Есть многое, друг Мортен, на этом свете, что не поддается никакому закону нашему и восприятию. Потому как, не нашего это света.
— А какого же?
— Другого. Не пытай меня — сам не знаю. Есть же боги, у которых свои законы, нам не подвластные. Стало быть, есть и твари из вечного мрака, которые пытаются противопоставить себя богам. Они тоже сильны нечеловеческой силой. Вот мне и сказали, что когда меч этот создавали, то закаливали в крови существа не этого мира. Точнее, в крови оборотня.
Охвен замолчал, заворачивая ножны с Пламенем в большой лоскут кожи. Потом, бережно перетянув тесемками, убрал в свой заплечный мешок, с которым, судя по его потертости, он старался не расставаться во время своих былых путешествий.
Жутко мне стало от последних слов моего друга. Повеяло каким-то замогильным страхом. Люди, животные, рыбы, деревья, растения — мне понятны. Они рождаются, живут, могут болеть, потом умирают. Каждый в свой, отведенный ему богами срок. Так было всегда — и это закон. Но кто такие оборотни, вампиры, тролли всякие — мне было непонятно. А то, что не можешь познать — всегда настораживает. И пугает.
— Вот они его и чувствуют, стоит только обнажить, — сказал Охвен, вернувшись обратно.
Меня даже передернуло, озноб пробежал по позвоночнику холодными ногами.
— Что ты хочешь сказать? Тот вой, что раздался, вдруг, издалека и всполошил все наше стадо, он — оборотня?
— Меня предупреждали об этом, когда давали меч. Но никогда раньше я таких криков не слыхал. Может быть, потому что не было никого из этого племени вблизи, чтоб могли почуять Пламя? А, может быть, потому что раньше я обнажал меч только перед битвой. А там, знаешь, на всякого рода крики и вопли не отвлекаешься. Сам, порой, так кричишь, что потом тошно становится.
— Охвен, ты хочешь сказать, что где-то поблизости бродит живой оборотень? — спросил я, все больше начиная тревожиться.
— Ну, во-первых, оборотни вряд ли бывают живые. Они могут в нашем мире существовать, но вот жить — вряд ли. Он же мертвые по своей сути, — усмехнулся старик.
— Действительно. Но от этого едва ли становится спокойней. Сколько ни говори слово «еда», а кушать от этого меньше не хочется. А что — во-вторых?
— Во-вторых, мы же не можем знать, как близко должна быть подобная нежить, чтобы учуять это оружие. Может быть, он сейчас и вовсе на другом краю земли. Ну, а в-третьих, все это может быть не более чем случайное совпадение. Достал я клинок из ножен — а в это же время далеко в горах взревела тревожно росомаха или дикая кошка. У них голоса тоже не слишком приятны для нежного человеческого слуха.
Последний довод понравился мне больше всего. Какие там оборотни, какие нежити! Никто их и не видел давным-давно, может, и нет их вовсе! Слишком много потрясений за последний день: погибший неведомый воин, неприятности с Бэсаном, существующий недалеко от нас оборотень. Интересно, конечно, но как же приятно жить спокойно, без потрясений!
— Пойду я, Мортен, подремлю часок, — сказал Охвен, поднимаясь. — Вроде бы успокоился потихоньку.
— Ладно, — согласился я. — Могу я тебя попросить об одном деле?
— Научить мечом пользоваться? — улыбнулся старый викинг. — Так уж и быть, посмотрим, на что ты окажешься способным. Хотя учитель из меня, наверно, никудышный — не занимался я этим делом никогда.
— Я буду очень стараться, — покраснев до кончиков ушей, пробормотал я. Мне стало неловко, оттого, что все мои желания написаны у меня на лице, как оказалось. |