— Убить одну, чтобы упрочить позиции других… — с горечью констатировала защитница моего тела. — Ты заигралась, Дара. Кажется, от аспидов в тебе гораздо больше, чем от ягуаров.

— Я имею право принимать такие решения. Я — амори, единственная наследница и будущая правительница наших земель.

«Боже, сколько пафоса и самодовольства. Чувством собственного величия можно потолки подпирать».

— Ты — амори, пока я не заявила свои права.

«Ого! А ведь кто-то сейчас угрожает, причём осознанно и без прикрас».

— Ты не сможешь этого сделать. Некому продолжить твой род, — осторожно возразила самовлюблённая стерва.

— Ты ошибаешься. Я до сих пор сильнейший воин нашего рода. Тотем это подтвердит. Не вынуждай сбивать с тебя спесь подобным образом, Дара. Держи своих сук подальше от Реды, иначе отправитесь обратно в тот блошатник, из которого явились.

Стерва и в совокупности мать этого тела задохнулась словами и вышла вон, оставив последние угрозы без ответа, а вот моя нечаянная покровительница подошла ближе и ласково прошептала:

— Я не дам тебя в обиду. Ты, главное, восстановись, а с этими суками мы ещё повоюем.

И снова тишина и монотонный гул скрыли лёгкие шаги. Я осталась наедине со своими мыслями. А поразмыслить было над чем. Девочка, Реда, совсем подросток ещё, даже шестнадцати нет. Но встряла по-крупному. С такой семейкой врагов не надо. Отец — кобель гулящий, что, впрочем, ещё не делает его плохим человеком. Слишком мало информации для оценки. Мать, судя по разговору, пыталась избавиться от ребёнка ещё в утробе. Сестры скинули со скалы. И только дальняя родственница на правах феи-крёстной пытается не дать расправиться с бедной сироткой при живых родителях. Если выживем, а выживем мы обязательно, нужно держаться поближе к фее-крёстной, а ещё лучше начать у неё учиться. Звание «лучший воин рода» не за красивые глаза дают. Есть у меня предчувствие, что выжить в этом мире и в этой семейке — задача нетривиальная. Значит, будем повышать собственные шансы.

Восстановление шло медленно. По моим подсчётам прошло не менее трёх дней, прежде чем появились новые вводные:

'ВНИМАНИЕ! Переход к четвёртой стадии регенерации. Загрузка цифровой копии — 55 %.

ВНИМАНИЕ! Оператор получает доступ к управлению экспериментальным образцом.

ВНИМАНИЕ! Болевые ощущения снижены на 50 %'.

Едва мелькнула последняя надпись, тело взорвалось болью. И это ощущения наполовину снижены? Не хочу знать, каким было бы полное восприятие.

Не могла пошевелиться, тело не слушалось. Даже веки не поднять, чтобы рассмотреть, где нахожусь. Ощущения оказались столь всеобъемлющими, что напоминали последнюю агонию умирающего тела. Так должны были чувствовать себя жертвы святой инквизиции где-то в пыточных подвалах, но никак не цифровая копия без чувств, эмоций и тела. Впрочем, тело теперь у меня было. Мысли цеплялись за незнакомые слова: «цифровая копия», «оператор», «инквизиция», пытаясь отыскать в них хоть какой-то смысл, но память молчала. Зато сквозь боль пробивалось предчувствие беды, словно палач уже занёс над головой топор и ждёт команды оборвать мою странную недожизнь.

Послышались торопливые шаги, приглушённые шелестом тяжёлой ткани. Учащённое дыхание неизвестных эхом разносилось под сводами помещения, намекая, что навестить меня решили вовсе не степенные матроны.

— Давай быстрее, пока Муар ушла. Нужно довести до конца начатое, — шипела неизвестная особа. — Она ничего не почувствует, просто уснёт.

— Миа, может, не стоит? Всё-таки сестра… — прозвучало неуверенно и почти рядом со мной.

— Ты ирбиса себе хочешь? — зло отрезала, судя по всему, Миа и, получив в ответ невнятное бормотание, добавила: — А я хочу статус амори! Никто не должен узнать о том, что в семье есть выбраковка!

— Но Муар говорит, что семья… — чуть ли не плача принялась увещевать совестливая, но её грубо прервали.