— Нормальный приятный голос, сэр. По крайней мере, так мне показалось. Сейчас я уже не помню.

— Может быть, вы хоть что-нибудь припомните?

— Ну, едва ли. У нас такая масса заказов каждый день, что, сами понимаете, это очень трудно…

— Конечно, я понимаю. Ну что ж, большое, вам спасибо…

— Правда, была одна особенность.

— И какая же, сэр?

— Он попросил, чтобы я говорил немножко громче. Мистер Раскин специально попросил об этом. Он прямо так и сказал мне: “Извините, говорите, пожалуйста, погромче, хорошо? Я немного глуховат”.

— Так, понятно, — сказал Мейер, пожав плечами. — Ну хорошо, большое вам спасибо за содействие.

Зазвонил телефон на соседнем столе, и Энди Паркер, который продолжал слоняться от стола к столу, убивая время, снял трубку.

— Восемьдесят седьмой участок полиции, детектив Паркер слушает.

— Карелла на месте? — спросили на другом конце провода.

— Ага, минуточку. А кто это?

— Питер Крониг из лаборатории.

— Сейчас позову, Крониг, — Паркер положил трубку рядом с аппаратом, крикнул: “Стив, это тебя!” и только после этого оглядел дежурку. — А куда же делся Карелла, черт бы его побрал? Он же только что был здесь.

— А он у лейтенанта, — сказал Клинг.

Паркер снова взялся за трубку.

— Крониг, ты слушаешь? Он сейчас зашел к лейтенанту. Сказать ему, чтобы он перезвонил тебе, когда выйдет, или ты можешь передать и через меня?

— Мне нужно сообщить ему результаты экспертизы носков и ботинок, которые прислали нам из морга. У вас есть карандаш и бумага?

— Найдутся, одну минуточку, — мрачно отозвался Паркер. Он совсем не собирался впрягаться в чужую работу, по крайней мере, в это утро. Его дело было отправиться в кафе-кондитерскую и спокойно сидеть там. Тут он дал себе зарок никогда больше не брать телефонных трубок без крайней необходимости. Присев на краешек стола, он достал карандаш и блокнот. — Крониг, ты слушаешь? Давай, что там у тебя, — сказал он замогильным голосом и, прижимая плечом трубку к уху, приготовился записывать.

— Носки самые простые и купить их можно где угодно, понимаете, Паркер? Известно лишь то, что материал их содержит шестьдесят процентов дакрона и сорок процентов хлопка. Конечно, можно было бы установить пять или шесть фирм, выпускающих такие носки, но особого смысла в этом нет. Дело в том, что их можно купить в любой лавке.

— Так, понятно, — сказал Паркер. — Значит, с ними у тебя все?

В своем блокноте он записал лишь одно: “Носки — производитель неизвестен”.

— Нет, остаются еще ботинки, — сказал Крониг. — Про них мы знаем немножко больше, хотя я представить себе не могу, каким образом эти данные можно увязать со всем остальным.

— Все равно, давай, что там у тебя, — сказал Паркер.

— Ботинки простые, черные, самой обычной модели. Никаких дырочек, узоров, нормальный каблук и задник. Полное отсутствие каких-либо украшений. Мы сопоставили их с имеющимися у нас образцами и выяснили, что их производит обувная компания в Питтсбурге. Фирма эта очень крупная, Паркер, она в огромных количествах выпускает простую, немодельную обувь — и мужскую, и женскую, понятно?

— Ага, — подтвердил Паркер. Пока что он не записал ни единого слова о ботинках. — Так что же особенного вы обнаружили в этой паре?

— Видишь ли, эта компания, как выяснилось, поставляет ботинки для военно-морского флота США, но только одну-единственную модель — простые черные ботинки.