— А в чем заключалась ее практика? — спросил Карелла.

— Практику она проходила в больнице “Буэнависта”, — ответил Таунсенд.

— И что же у нее там за работа?

— Ну, она готовится стать социологом, как вам уже, наверное, известно.

— Да, а точнее…

— Она там… ну, вы наверно и сами знаете, чем занимаются социологи в больницах, правда?

— Мы представляем себе это довольно смутно, мистер Таунсенд.

— Ну, понимаете, Клер работает там… — он остановился на полуфразе, только сейчас сообразив, что продолжает говорить о дочери и о ее работе в настоящем времени. Он уставился на детективов, пораженный собственным открытием. Тяжело вздохнув, он продолжил. — Клер работала там… — он снова сделал паузу, словно пытался закрепить в памяти происшедшее. — Клер работала там с пациентами, лежащими в стационаре. Понимаете, врачи там снабжают их лекарствами, назначают всякие процедуры, но зачастую оказывается, что для выздоровления одних лекарств мало. И вот тут-то подключалась Клер. Работу свою она рассматривала как оказание помощи пациентам в том смысле, что старалась пробудить в них волю к жизни, волю к выздоровлению, волю к тому, чтобы вновь стать здоровыми и нормальными людьми.

— Понятно, — сказал Карелла. После некоторой паузы он спросил. — А не рассказывала она вам что-нибудь примечательное о ком-нибудь из пациентов — из тех, с кем ей приходилось работать?

— Да, она обычно рассказывала о многих.

— В каком смысле, мистер Таунсенд?

— Ну, понимаете, она принимала участие буквально в каждом пациенте, с которым она сталкивалась на работе. Собственно говоря, работа ее как раз и заключалась именно в таком личном участии, и ей приходилось искать подход буквально к каждому из них.

— А возвратившись домой с работы, она рассказывала вам обо всех этих людях, правда?

— Вот именно. Она частенько рассказывала мне о них… а еще она рассказывала о разных забавных случаях на работе. В общем, вы и сами понимаете, как это бывает.

— Но случалось, наверное, и так, что там происходили и не очень-то забавные истории, правда, мистер Таунсенд?

— О, естественно, забот у нее хватало. Она взвалила там на себя столько обязанностей и, конечно же, ей иногда приходилось нелегко. А, иногда, просто не хватало терпения.

— А она упоминала о каких-нибудь особых неприятностях?

— О неприятностях?

— Ну, о каких-нибудь столкновениях с пациентами или с членами их семей. О ссорах с персоналом больницы.

— Нет, ничего такого, что могло бы показаться серьезным.

— А не серьезных случаев не было? Хоть какая-то незначительная ссора, может, поругалась, повздорила с кем-нибудь. Ничего такого не приходит вам на память?

— Увы! Вынужден и тут вас разочаровать. Клер вообще прекрасно ладила с людьми. Понимаете ли, я полагаю, что именно поэтому она и считалась хорошим социологом. Да, она умела ладить с людьми. Понимаете, она в каждом видела человека, личность… А это — редкий талант, мистер Карелла.

— Да, это верно, — с готовностью согласился Карелла. — Мистер Таунсенд, вы очень помогли нам. Огромное вам спасибо за все.

— А можно… А можно будет мне сказать Берту? — спросил Таунсенд.

— Простите, не понял.

— Рассказать Берту, что вы у меня были. Он же наверняка будет сегодня в морге.

* * *

— Ну, и что ты об этом думаешь? — спросил Мейер, когда они спускались по лестнице.