— Он был убит выстрелом из охотничьего ружья с близкого расстояния, — сказал Карелла, пристально вглядываясь в ее лицо. Но оно оставалось неподвижным, не отразив ни тени эмоций, никаких движений души.

— Ну хорошо, — сказала она, — значит, он был убит выстрелом из охотничьего ружья с близкого расстояния. И кто же это сделал?

— Мы пока не знаем.

— Я этого не делала.

— Никто и не говорит, что это сделали вы.

— В таком случае, какого черта вы оказались здесь?

— Пока что мы пытаемся всего лишь выяснить личность убитого, мисс Констэнтайн.

— Ну вот вы и установили его личность. Убитый был Джоном Смитом.

— Ну вы, наверное, и сами понимаете, что такие сведения не очень-то помогут нам. Правда, мисс Констэнтайн? Имя-то уж слишком заурядное.

— А чего вы тут душу мне выматываете? Черт побери, это же его имя, а не мое, и не я его придумала.

— А он никогда не называл вам своего настоящего имени?

— Он представился мне Джоном Смитом.

— И вы поверили.

— Да.

— А если бы он сказал вам, что его зовут Джоном Доу?

— Послушайте, мистер, я поверила бы ему, даже если бы он назвал себя Иосифом Сталиным. Ну, и что вы на это скажете?

— Неужто это было так здорово и прямо сразу? — спросил Карелла.

— Именно так оно и было.

— А чем он зарабатывал себе на жизнь? — спросил Карелла.

— Он не работал уже. Получал какую-то небольшую пенсию или социальную страховку.

— А как же форма?

— Какая форма? — впервые на лице Лотты Констэнтайн отразилось удивление.

— Форменная одежда. Та, которую кто-то снял с него и засунул в печь для сжигания мусора.

— Понятия не имею, о чем вы говорите.

— Вы никогда не видели его в форменной одежде?

— Никогда.

— А была ли у него какая-нибудь работа? Ну, прирабатывал он где-нибудь в дополнение к пенсии? Может, он был лифтером там или еще кем-нибудь?

— Нет. Иногда я… — она прервала себя.

— Да?

— Нет, ничего.

— Вы давали ему деньги? Именно это вы собирались сказать?

— Да.

— А где он жил, мисс Констэнтайн?

— Я… я не знаю.

— Как это так, неужто вы…

— Я не знаю, где он жил. Но он… но он часто приходил сюда.

— И оставался здесь?

— Иногда и оставался.

— И как долго?

— Ну… самое большее… он тут оставался, это было, когда он пробыл здесь две недели.

— Питт знает об этом? Лотта пожала плечами.

— Не знаю. А какая разница? Я — хороший постоялец. Я живу безвыездно в этом отеле целых четыре года — с первого же дня, как приехала сюда. И какая кому разница, если старый человек… — она оборвала начатую фразу и снова поглядела прямо в глаза Карелле. — И нечего пялить на меня глаза, будто я вам Лолита или еще там кто-нибудь. Я любила его.

— И он никогда даже не упоминал при вас о форменной одежде, так ведь? И не говорил ни о какой работе?

— Он говорил о каком-то дельце.