— Каких союзников вы имеете в виду?

— Осень вот-вот наступит. Вы понимаете, что это значит для ведения военных действий в России? Где почти нет дорог… А следом придёт зима. Вы собираетесь встречать холода в вашем мундире на лёгком сукне? Здесь не Бургундия, здесь намного холоднее. Когда снег высотой в три фута ляжет на поля, чем вы станете кормить своих лошадей? И ещё расстояния. Сколько досюда от ваших магазинов и резервов? А Кутузову до наших магазинов? Сейчас по всей империи идёт усиленный набор рекрутов. Русская армия за месяц вырастет в разы, а ваша?

— Один наш солдат разгонит десять ваших необученных рекрутов! — крикнул раздосадованный Валери. — Это просто пушечное мясо! И резервы к нам уже идут, и стада быков гонят. А провианта в Москве нам хватит до следующей весны!

— Эх, господа, как же вы легкомысленны… Вы шестеро — я же вижу — не злобные убийцы и насильники, а приличные люди. Которых загнал сюда приказ… Мой вам совет: запасайте тёплую одежду. Держитесь вместе. И не загружайте ваши сумки тяжестями! Когда пойдёте обратно, это будет очень мешать.

— Прекратите пугать нас, Пьер! — рассмеялся Обиньи. — Мы солдаты, а не маркитанты. Всякое повидали. Перед французским оружием никому не устоять! Так же, как и перед гением Наполеона.

— В декабре, Мишель, в декабре — обещайте вспомнить наш спор!

— Обещаю, — беззаботно усмехнулся бригадир. — А сейчас ещё по бокалу, и мы пойдём.

— Пойдёте? Куда?

— Пьер! Мы же в Москве! Огромный город, набитый сокровищами. Нельзя терять ни минуты, пока итальяшки или поляки не растащили всё самое ценное! Мы определились с квартирой, теперь можно и пограбить!

— А как же мы? Оставьте для охраны дома хотя бы одного человека!

— Мишель, он прав, — сказал Клод. — Мало ли что… Десятки тысяч вояк вошли в город в поисках добычи. И не все из них такие, как мы. Я остаюсь здесь.

— Это умно, — кивнул головой бригадир. — Дом хороший, на него могут позариться. Оставайся и никого сюда не пускай. Мы захватим добра и на твою долю.

Уже через пять минут кавалеристы вывели на улицу лошадей и ускакали, горя понятным нетерпением. Ахлестышев объяснил им, как проехать к Верхнеторговым рядам. Клод остался сидеть в передней с карабином в руках. Рядом с собой он поставил банку с вареньем и малагу. А Пётр пошёл к своим.

Саша-Батырь стоял перед дверью проходной комнаты и прислушивался.

— Ты как?

— Да порядок… Не злые вроде мужики, хоть и французы, правда?

— Иди, поешь. Там полно всего осталось. И Евникии предложи.

— Да я сытый — Евка меня не обнесла. Чё делать-то будем? Может, я тоже схожу, пограблю? Вы на вроде, как под охраной…

— Подожди. Надо сейчас обсудить, что получается. Идём к женщинам.

Он постучал в дверь дамской комнаты. Камеристка впустили их. Ольга полулежала на диване, сжимая голову руками.

— Ты плохо себя чувствуешь?

— Мигрень. Это от волнения. Где они?

— Поехали на поиск добычи. Раньше вечера не вернутся. Остался только Клод, он караулит дом.

— Петя! — княгиня смотрела на Ахлестышева глазами, полными слёз. — Что с нами будет?

— Ольга, возьми себя в руки! Нас ждут недели, если не месяцы испытаний. Москва во власти Наполеона! Конец света… Но надо надеяться на Божью милость и держаться друг дружки.