Во всем же остальном она была словно вне возраста и вне пола. Ее отточенная безупречность граничила с безликостью. Короткая стрижка, раз в две недели обновляемая в Aldo Koppola, не имела ничего общего с кокетством, волосы были сдержанно-русыми, всегда тщательно прокрашенными.

Если она и пользовалась косметикой, то окружающие этого уж точно не замечали. Одевалась дорого и просто, ветреным итальянским шпилькам предпочитала практичный немецкий комфорт.

Марина была воплощением успеха, эталоном для любой девушки, которая мечтает не только выжить в суровом мире мужчин, но и оказаться на самой верхушке оного.

Главный редактор популярного женского журнала, совладелица крупного издательства; ее фамилия была на слуху, несмотря на то что Марину никак нельзя было назвать фигуранткой светской хроники. Настоящая self-made woman – за ее плечами не было ни могущественных родственников, ни пресловутой «волосатой лапы».

Будь она чуть женственнее и сексапильнее – непременно стала бы объектом черной зависти. На практике же такая особа могла стать разве что эталоном для подражания.

В редакции ее называли Железной Леди. Ее день был спланирован с точностью до одной минуты. При всем том в тщательно отредактированном рабочем угаре она оставляла место и для разумного эгоизма.

Марина была прирожденным потребителем – из манящего рекламными огнями многообразия ее цепкий придирчивый взгляд неизменно выхватывал лучшие образцы. Она покупала лучшие продукты, лучшую обувь, лучшие книги и лучших мужчин.

Да-да, мужчин тоже.

Нет, она не пользовалась услугами стриптизеров с набриолиненными волосами и жадными глазами или слащавых мальчиков из эскорт-агентств. Марина всегда выбирала мужчин от нее зависимых и щедро оплачивала их обожание.

Отношения, скрепленные веером стодолларовых купюр, казались ей куда более надежными, чем смутные романтические потуги ее немногочисленных подруг. Иногда она ненароком слышала, как редакционные девушки возбужденно обсуждали свои амурные приключения. Кто-то стеснялся к кому-то подойти, кто-то целовал кого-то в такси, кто-то с кем-то расставался навсегда («Девчонки? Как вы думаете, я не слишком рано ему позволила? Он мне еще позвонит?»). Периодически то Анечка из фотоотдела, то Наташа из бухгалтерии заливались слезами на чьем-то дружественном плече. Они выкуривали по три пачки ментоловых сигарет в день и кричали о своем разбитом сердце. В такие моменты Марина чувствовала себя биологом, внимательно наблюдающим в микроскоп за поведением и условными рефлексами примитивных одноклеточных.

Ее мужчины никогда не стали бы отменять приглашение на ужин в последний момент. Они звонили именно тогда, когда она ждала звонка, и ни минутой раньше или позже.

График ее существования оттачивался на протяжении последних пятнадцати лет, когда она начала работать в журнале.

И вот однажды эта самая Елена Андреевна авторитетно заявила:

– Мариночка, а вы в курсе, что у вас депрессия?

– Что? – недоверчиво усмехнулась Марина. – С чего вы взяли?

На протяжении предыдущих полутора часов Марина рассказывала психологу о своих успехах, время от времени сверяясь с карманным ежедневником. О новых рекламодателях, принесших журналу кругленькую сумму (один из них, обладатель тугого пивного животика и состояния, измеряющегося миллионами, смущенно пригласил ее на ужин, Марину это позабавило). О новом любовнике, программисте Мише, похожем на Пирса Броснана.