— Ее жесточайшим образом избили. Сотрясение мозга у нее точно есть и не могу исключать разрыв какого-то из внутренних органов, о чем говорит бледность кожных покровов. Необходима немедленная госпитализация! Где носилки?

— Но не могу же я ее вот так взять и выпустить, — заорал дежурный.

— Знаете, у нас вызов прошел официально! — раздраженно сказал врач частной «Скорой помощи». — Мы обязаны докладывать о таких случаях в полицию. Написать расписку о том, что она отказывается от госпитализации, больная не в состоянии. Значит, пишите ее вы нам для отчета, что это вы больную не отдали! Если она у вас тут умрет, то вы и будете отвечать! По делу Магницкого со скольких людей тогда погоны сняли? Будете следующими! Только о Магницком до всей этой истории мало кто знал. А тут сама Мария Строева, которую в ИВС насмерть забили! Так что уж решайте, что вам важнее, а то счет, можно сказать, на минуты идет.

— Да забирайте вы ее к чертовой матери! — заорал дежурный. — Только документ мне оставьте, что вы ее забрали и куда повезете.

— Конечно! И расписку напишем, и адрес укажем — к нам же в «Эскулап» и повезем, — пообещал врач.

Пока Марию, по-прежнему в бессознательном состоянии, грузили на носилки, врач написал все необходимые документы, расписался в получении, и все двинулись к выходу.

А на улице тем временем Гуров, увидевший подъехавшую «Скорую помощь», уже не знал, что и думать. Бросившиеся к ней журналисты, видимо, не получили вразумительного ответа и отошли от машины. Тогда Гуров, плюнув на то, что журналюги все еще не оставили своих намерений с ним пообщаться, тоже подошел к машине, но услышал от водителя только то, что был вызов из ИВС, где заключенной стало плохо, а больше он ничего не знал. Возвращаться в машину Лев не стал, а направился прямо в изолятор — ждать больше он не мог. Увидев, что внутри все старательно отводили взгляды, он, не в силах больше сдерживаться, заорал:

— Что с моей женой?

Ответом ему была тишина. Предположив самое худшее, он обессиленно прислонился к стене — ноги его не держали. Наконец появился дежурный и, отводя глаза, попросил его:

— Выйдите, пожалуйста, сейчас выносить будут.

— Кого? — заорал Лев, хватая дежурного за грудки.

— Выйдите, я сказал! — заорал в ответ тот. — Или мне конвойных вызывать? Это же нападение на сотрудника при исполнении!

Гуров вышел на улицу и, когда из дверей появились несущие носилки санитары, сразу отметил, что несут они кого-то головой вперед, да и лицо не закрыто — значит, не покойник. Но когда он рассмотрел, что это лежала без сознания Мария, земля ушла у него из-под ног. Он бросился к ней, а уж журналюги рванули к носилкам, как стервятники на падаль. Защелкали фотоаппараты, раздались голоса:

— Лицо крупно бери, чтобы синяк было хорошо видно!

— Руку сними, смотри, как безвольно висит!

— Дай общий план, чтобы Любимов и Гуров попали!

Взбешенный Лев не выдержал и взревел:

— Да имейте же вы совесть!

Но это был глас вопиющего в пустыне. Грубо растолкав журналистов, он спросил врача:

— Что с ней?

— А вы кто?

— Я ее муж, — ответил Гуров — то, что сейчас вокруг стояли алчущие сенсации журналисты, его уже не волновало.

Врач повторил ему слово в слово то, что недавно говорил в изоляторе и добавил:

— Мы ее сейчас обследуем, сделаем УЗИ, и если в брюшной полости окажется кровь, то будем немедленно оперировать.