— Еще не долетают, — отвечают сотрудники и кидаются по указанному адресу.

Но когда они на указанный адрес прибегают, оказывается, что павлин уже на другой адрес перелетел, и уже оттуда звонят:

— Не ваш ли павлин?

За первые полгода так надоело сотрудникам по Москве с сачками носиться, что плюнули они на это дело и на звонки стали так отвечать:

— А вы спугните его. Если в сторону зоопарка полетит, то — наш. А если в другую сторону, к Индии, то — дикий.

И неудивительно, что все павлины в сторону зоопарка летели. Дикие павлины до нас пока еще не долетают. Индия-то вон где!

Теремки

Когда я в первый раз пришел в Московский зоопарк, гляжу — в одном уголке теремки стоят. Аккуратные, как из сказки. Интересно, думаю, кто же в таких живет? Наверное, директор и зоопарковская администрация.

Застыл я у этих избушек как вкопанный. Узорами резными любовался. Потом соображаю: нет, это, верно, для героя каких-нибудь русских сказок построили. Для медведя, например. Или волка. Если, конечно, не для Змея Горыныча. А сам удивляюсь, неужто Горыныча достали? Хлопот с ним, должно быть! Он же ест больше, чем слон! Накладно. Да и пожарные его держать в деревянной избушке не позволят. Вдруг, смотрю, из двери домика какой-то зверь странный выбегает. Совсем не местного вида. Это что ж такое, соображаю? Из какой сказки?

Подошел к табличке, что на сетке висела, и читаю:

— Собака гиеновидная. Родина — Центральная и Южная Африка.

— Ничего себе, думаю. Так для нее надо было дом из африканских мифов строить, типа «вигвам»!

А потом узнал, что в доме типа «вигвам» околело это африканское животное нашей суровой зимой, и успокоился. Так что пускай в избушке живет. Главное — чтобы не мерзло.

Попугаи-ара

У нас в Московском зоопарке почему-то все попугаи-ары — лысые. Как не ара, так — с перьями. А как ара, так смотреть не на что, одна кожа синяя. Даже неприятно. Птица, и вдруг кожа!

Посетители тоже смотрят и удивляются, что ж это за птицы такие кожаные сидят. Наверное, редкие какие-нибудь? А когда начинаешь объяснять, что это попугаи-ары, никто не верит.

— Те, — говорят, — цветные и с перьями. А эти синие и лысые. Чего вы нам голову морочите. Уберите этот стыд!

Мы бы и рады убрать стыд этот, да некуда. Вот и приходится за синих попугаев краснеть. И чем синее делались попугаи, тем мы становились краснее.

Спросил я Колю Скуратова, начальника птичьего отдела:

— Почему ж у нас все ары — лысые?

— А потому, — ответил Коля Скуратов, — что они все контрабандные. Их сначала контрабандисты в ящиках тесных везли из Бразилии в Россию, а потом птиц пограничники отобрали, и они еще на холодной таможне их неизвестно сколько морозили. Не знаю, как ты, но я бы от такой жизни точно полысел!

Понял я тогда, что нашими попугаями не стыдиться надо, а гордиться. Как будто они — ветераны. Жертвы бразильско-русской контрабанды.

И льготы какие-нибудь ввести, к праздникам.

Скульптура

Стоят по всему Московскому зоопарку скульптуры одного известного скульптора. Возле морских львов — тюлень и морж стоят. В центре круга, по которому пони с тележкой бегает, пума из кустов металлическая смотрит. И весь мост между двумя зоопарками, старым и новым, бронзовыми изваяниями украшен. А что? Красиво. Сразу в зоопарк, как на Арбат, ходить начали. И удовольствие от просмотра зверей получаешь, и просвещение от скульптурного творчества. Хорошо! По правую руку живой журавль стоит, а по левую — бронзовый.