— Гуннар! За ними ударь! — это уже Торир, тоже разобрался в ситуации.

Фонтанчики выстрелов позади всадников окончательно остудили пыл нападающих. Гуннар стрелял сверху, через головы конников, и даже, кажется, задел кому-то шлем, вон как мужик голову откинул. А когда у тебя над головой пули свистят — тут уже не до стремительной атаки. Всё, вояки залезли в нашу ловушку.

— Первый взвод — нале-во, второй — напра-во! По команде, пять шагов вперёд, марш! — Кукша взял командование в свои руки, ополчение разошлось, и в промежуток между копейщиками и арбалетчиками втиснулся Буревой.

Трактор деда издал протяжный гудок. Обеслав, пристроившийся рядом с Буревоем, тоже дал очередь перед всадниками. Теперь наша мышеловка захлопнулась. Всадники чуть заметались, но молодой властный голос привёл их в чувство. Ещё пара очередей, и всё затихло. Из толпы конников, держа меч у шеи коня, выдвинулся воин, одетый чуть лучше остальных.

— Я — Хельг! Дружинник Рюрика! Кто такие? Что на Новгородской земле делаете? Я тут от князя, вы теперь подо мной должны быть или проваливать!

О! Переговоры! Ну вот так бы сразу! А то лишь бы железками точенными махать.

— А хо-хо ни хо-хо? Силёнок-то хватит нас под себя взять, Хельг?..

Послышался гул за каменной стеной. Звук нарастал, это был рёв моторов наших тракторов. На поле практически влетели «Жеребцы», увешанные вооружёнными дорожниками и торфодобытчиками. Хм, неожиданно, как они только успели? Но эффект от появления такой «механизированной» бригады был потрясающий! Вон, по-моему, даже у коней, на которых гости пришли, челюсти до самого снега упали. Не говоря уже о наездниках — те судорожно хватаются за какие-то висящие на шее амулеты. Всё, теперь можно вести переговоры. Через десять минут мы втроем, — я, Торир и Кукша — выдвинулись из нашего строя в сторону толпы вояк. Подошли ближе к всадникам и приступили к беседе.

— Я Сергей, Государь Российский, это мои люди. И земля моя. Новгородская — на полдень, дальше. Сами валите, пока целы! — традиционно для этих мест и этого времени, я обозначил позицию для дальнейшего диалога.

— Если не сложите оружие да роту не дадите Рюрику, мы вас всех порубим, а селище ваше сожжём! — не унимался Хельг, к нему подъехали два товарища.

— Торир, скажи ему что-нибудь, а то у меня опять сейчас дурь полезет — только проблемы от того будут.

— Ну ладно, — ухмыльнулся Торир, — Эй, ты там! Вошь Рюриковская! А ты знаешь…

Мурман не подкачал. Старый, опытный вояка. Обещание глаза, натянутого на пятую точку — самое малое что грозило этому Хельгу по словам Торира. Минутна двадцать затянулась речь вождя, с кратким описанием наших подвигов, последствий для новгородцев, так некстати пришедших под стены Москвы, и указанием места, где мы их хоронить будем.

— …И если ты, чурка завоёванная, хозяйство конское, тля ржаная, козлина тупая, — Торир умело мешал свои выражения с моими, из будущего, — не угомонишься, ломится тебе кича, срок светит, будешь баланду хлебать, ни один деловар не вытащит! Тебе вышка ломится вместе с уркаганами твоими! Турма пойдёшь — будешь там сидеть! Пока лоб зелёнкой не намажут!

О! А это уже он от Святослава набрался! Вот нет чем полезным меняться, синусы да косинусы вместе считать, они, блин, жаргон перенимают. Но и то хлеб. Вон, вояки стоят, кони их с ноги на ногу переминаются, я даже пару восхищенных голосов из толпы всадников после речи Торира услышал. Впечатлил мурман пришлых, создал неплохую почву для дальнейшей беседы.

— Переговоры! Переговоры! — из-за всадников вылетел мужик, что держался поодаль, возле саней.