Олег Гончаренко. Москва, которую мы потеряли
Памятник есть безмолвный проповедник, который в некотором отношении может быть превосходнее говорящего, потому что не прекращает порученной ему проповеди и, таким образом, она доходит до целого народа и до многих последовательных родов. Митрополит Филарет Московский
Глава первая
Родные пенаты
Сквозь чащу Петровского парка. Церковь Петра и Павла в Петровско-Разумовском и ее окрестности
Жить в исторической части города – великая честь для любого истинного москвича, хотя в равной степени и столь же большая ответственность. В старой Москве почти не бывает уголков, не имеющих собственной любопытной истории, связанной, как правило, с населявшими их горожанами, известными и не очень, а что касается до московских храмов, то судьба каждого из них претендует на отдельную книгу. Быть коренным москвичом, не проявляя при этом интереса к окружающему тебя миру архитектуры и природы, во времена моего детства и отрочества считалось дурным тоном. Лишенные возможности свободно путешествовать по миру, мои сверстники стремились познать окружающий их московский мир с решимостью, достойной Колумба, взявшего на себя трудоемкую задачу поиска Индии. Недоступность необходимых книг и добротных справочников частично возмещалась памятью даже не родителей, а в большинстве своем бабушек и дедушек, а в отсутствие таковых – просто добрыми людьми, готовыми поделиться знаниями с теми, кто изъявлял к предмету их познаний обыкновенное любопытство. В наши дни характер всезнающего старого москвича почти утрачен или, во всяком случае, не столь распространен, как было еще четверть века назад. И с сожалением отметим, что будущее не сулит этому быстро вымирающему типу сколь бы то ни было светлых перспектив. Предания «Москвы потаенной» безвозвратно уходят год за годом вместе с их настоящими хранителями. Лицо Москвы теперь составляют новые горожане, неизмеримо далекие от бережного отношения к ее седой старине и преданиям ветхой московской жизни, которые в иные времена передавались в семьях на протяжении столетий. Память города пытаются сберегать немногие знатоки, но и они не в силах «объять необъятное». Своей первой задачей в опубликовании настоящих очерков мы ставим воспроизведение на бумаге устных рассказов, которые сохранила и донесла память. Возможно, будущие историки православной Москвы воспользуются ими как справочным материалом или просто набором фактов, с которых начнется разматывание клубка времени, нить которого когда-нибудь приведет к полноценному и объемному описанию этих достославных московских мест и освещению их судеб. Мы же попробуем передать им, в будущее, несколько таких рассказов, сохранившихся еще с минувшего века в семье отца автора, дабы всякий, взыскующий об исторической правде, мог использовать эти сведения для своей работы. Когда-нибудь он с сердечным трепетом приступит к познанию основ своего города и памятников его духовной культуры – московских храмов. Рассказывать о храмах Москвы – задача превосходная и в равной мере сложная, ибо задолго до нас это пытались сделать столпы отечественной публицистики, поэтому ограничим наш рассказ лишь теми из них, которые, просияв на московских просторах, навсегда исчезли, разрушенные и оскверненные в годы советской власти. Далее мы сузим задачу до еще более простой цели – поведать лишь о тех из них, на пепелище которых довелось побывать автору этих строк. Водимый своими Вергилиями – отцом ли, дедом или просто знающими людьми, – он навсегда проникся восхищением перед прекрасными тенями московских церквей, и постарался запомнить почти все, что некогда говорилось о них взрослыми. В те стародавние года мне казалось, что возрождение этих храмов уже почти невозможно, да и что делать с «гением места», который не может быть возрожден просто так, по прихоти или по одному лишь желанию. |
