|
И – мешень из мыслей.
2
Ну, ну, – и закута ж! Муругие стены с придухою, плесенный запах; какая-то ларина, прель; не постель – просто козлы; на них – растряпья промесилища грязная; стульчик порожний (зачем-то сушился подштанник на нем); на полу и расплюй, и мокрель; на постели лежал заварызганный карлик в кофтенке кирпичной, скорей, впрочем, серой от грязи, трухлея своей передряблой и струпистой кожей; под глазом вскочил неприличный пупырь; еле дергались ноги его в потрясухе; изветошил платье: какой-то бахромыш додирывал; с сипом дышал, что-то мумлил. Как видно, – был пьян. Эдуард Эдуардович, чуть не заткнув нос от вони, всем видом брезгливость показывал; жескнул глазами на карлика: – Что – насандалились? – зубил он. И отвечало безгласие. – Что ж вы молчите? Постель разбарахталась; что-то прокеркало: – Лучше оставьте казненье… Мандро измертвил его взглядом: – Вы бьете баклуши: вы пьете. И карлик поднялся своим пролежалым лицом, пожелтелым, как старый лимон: – Что ж, прикажете жить водохлебом? Чернела заклейка дыры носовой. – Нет, не жить водохлебом, а, взявши солиднейший куш, двинуть дело скорей. Карлик сел: – Вот они, – получайте обратно. – Что? – Деньги: пожалуйста… Мне их не надо: довольно с меня… Мандро вздрогнул; не без удивленья взглянул, но – сдержался; развивши стратегию взглядов и позы, пожеск-нул лицом: – Нате… – карлик затрясся. – Пожалуйте… Там вот – там, там: под периной… Своими руками берите обратно… Не я ли следил, как умел? Завел связи с прислугою… Все разузнал: и про письменный стол, и про… Что? Вам все мало: я знаю, чего вы хотите… Чтоб я ж и украл их? Мандро столпенел. – А вы знаете, что говорится в писании? Там говорится: Тебе говорю, Кавалькас, – не укради! Стащился с постели; стал рыться в разгрязах! и, вытащив старый замотыш, потряс им над лобиком: – Вот они, сребреники! И на кривеньких ножках приклюкал к Мандро, под микитки: – Смотрите же… Поднял свое желто-алое глазье: и лютою злобой резнуло оттуда: – Вот. Брошенный мотыш, ударив Мандро прямо в лоб, шлепнул в пол; и Мандро его поднял: и – бросил обратно в лоскутную рвань: – Ну-ну-ну… Зашептал примирительно, злобу сдавив и руками схватясь за бока: – Походите на кухню, скрепите сношенье с прислугою: понаблюдайте… Вот – все… Карлик стул подтащил, встал на стул; шею вытянул; ручками – в боки, нос – в нос (или лучше сказать, в нос – отсутствие носа). – А…? – Что же еще? Ткнулся пальцем о дыру. – А за нос? Тут Мандро, изо лба сделав морщ, прошипел, задыхаясь от злобы: – Напрасно вы: старая песня… – Но я докажу… – Вы ничем не докажете… Карлик ощерился: в горле его, клокоча – засипело: – Сес… – Полноте!… – ссссиффилиссс… – !… – ссом… – !! – заразили… – !!! – Все… А со двора заглянули в окно: – Кто такой? – Густобровый… – Вот, – баки расправил… – Мандра… – Он и есть…
– Обойдется… Усевшись на стуле верхом, к спинке стула прижавшись морщавеньким лобиком, карлик рыдал: безутешно: под ба- кой Мандро: – Людвиг Августович, – успокойтесь: ну – полноте, ну, – Людвиг же Августович!… – Ах, оставьте меня, сатана! – Пустяки. |
