Гмуры же, в неизменно толстых кожаных робах, с тупоконечными мечами на перевязях и в шапках, усиленных полированными до цвета влажной осоки нефритовыми пластинами, — что в обыденной жизни, что в битве выглядели всегда одинаково.

— Призовем милость великих предков наших в сей час тревожный, други мои, — изрек Величар, едва члены Совета заняли свои места, и лучшие представители шести великих народов послушно замерли, прикрыв глаза и вспоминая дедов своих и прадедов. — Достойными будем предков наших, крови своей не пожалевших, дабы ворога безжалостного остановить, детей своих и жен от рабства спасти, мир радости и света, мир жизни и любви от погибели уберечь. Тридцать веков назад они не убоялись демонов, собрав воедино силы шести народов, и отбросили их, и закрыли ворота в наши чистые земли, не попустив проникновения сюда зла и боли. Да будут благословенны имена мудрецов и воинов тех древних времен! Да будут благословенны имена тех, кто отдавал кровь свою и жизнь, дабы сохранять Врата Демонов закрытыми, кто ценою душ своих сохранял мир в Спасенных Землях!

Слова мудрейшего из мудрых прокатились по священному полю, заставив всех собравшихся потупить взгляды, отдавая дань почтения самоотверженности тех, от кого они унаследовали свои уделы.

— Солнце вот-вот коснется горизонта, чтобы выглянуть к нам и принести в наш мир новый день, — сложил ладони перед лицом худощавый чародей. — Это может быть день покоя, а может быть день скорби. Каковым он станет, зависит только от нас. Нет ли среди собравшихся того, кто готов отдать себя на благо счастливой ойкумены? Кто принесет высшую жертву, дабы оставить закрытыми Врата Демонов?

Священное поле ответило молчанием, и взгляды всех присутствующих устремились на высокий остроконечный камень с тремя гранями, потемневшими от многократно пролитой здесь крови. Высотой по грудь человека, он более всего походил на гранит, но… но сотни смертей, впитавшихся в холодный камень, превратили его во что-то другое. Что-то мрачное, угрюмое, извечное, дышащее злом и неумолимым роком. Что-то почти живое и кровожадное.

Воистину — Врата Демонов.

Мир стремительно наполнялся светом, звезды давно погасли, небо стало светлым и голубым, однако солнце, словно оттягивая грядущий ужас, не спешило выглянуть из-за горизонта. Но скрываться бесконечно оно не могло — и вот, наконец, над далеким горизонтом, волнистым из-за древесных крон, поднялся ослепительный край огненного светила, и его первые, уже прямые, лучи коснулись островерхого алтаря.

Все замерли.

— Мне кажется, или дымок какой-то показался? — зевнув, спросила русалка, вытянула откуда-то из-под себя гребень и принялась невозмутимо расчесывать волосы.

— Верно, парит что-то, — согласился гмур Кияшко. — Вестимо, роса подсыхает.

Действительно, от острия Врат Демонов потянулась вверх тончайшая светлая пелена.

— Что, и это все?! — громко возмутился Дивислав, подтянув перевязь, и положил руку на темно-красную рукоять меча с лезвием из розового оршанского кварца.

— Не торопись, смертный, — задумчиво приподнял палец Величар. — Мы же вовсе не ведаем, как они должны открываться.

Храбрый Жадомир, потоптавшись, вытянул длинную шею, прямо со своего места достал головой до алтаря, шумно вдохнул воздух и тут же недовольно фыркнул, отпрянув:

— Воняет как! Противно.

— Гнилой кровью? — поинтересовалась Неждана.

— Дегтем… Разным всяким, не токмо березовым. И прочим всяким еще.

Знахарка поднялась со своего места, приблизилась к Вратам Демонов, взмахнула ладонью, гоня аромат на себя:

— Да, верно… Токмо это не деготь. Но что-то подобное…

— Так демоны — это что? Вонь и дым?! — возмущенно вскочил Дивислав.